О СССР – без ностальгии. 30–80-е годы

Ну, я, женившись, немного остепенился, но до нуля, конечно, дело не дошло. Каюсь: изменял первой жене, увы, женился не по любви, не по влечению, а по расчёту. Ну, а для Г.В. это был подарок: такой красивый и умный «мальчик». И приведу один лишь эпизод неверности: когда я в год болтания без института пребывал дома в меланхолии, раздался звонок. Пришла подруга жены. Зачем? Проверить крепость брака подруги? Проверила: никакой крепости. И она сладострастно рассказала о случившемся Г.В. Та на дыбы – скандал… Не первый случай. Подозрения и ревность поселились в доме, что не укрепляло его, а только расшатывало. И всё это происходило на фоне бытовых и материальных трудностей. К тому же Г.В. постоянно болела (туберкулёз) и лечилась…

Кто-то сказал, что брак – это соревнование двух нервных систем. А можно сказать иначе: брак – это одновременное поражение и крушение всех надежд у двух участников союза.

Пора заканчивать эту вставную главку «Девочки». Я начал с эпиграфов, ну, и закончу чужими изречениями. Вот тот же Брюсов:

Чего нам ещё ждать от дамы?
Не довольно ли быть милой на миг?
Ах! Часто суровы, упорны, упрямы
Дамы черв, бубен и пик!

Не вздыхать же долгие годы
У ног неприступных дев!
И я из целой колоды
Люблю только даму треф!

Валерий Брюсов. «Дама треф»

О браке. Как сказано в Талмуде: «Богу счастливый брак создать труднее, чем заставить расступиться Красное море».

И о выборе женщины. У Евгения Блажеевского в сборнике 1984 года есть строки:

…что хорошую женщину так же непросто найти,
как арбуз угадать по щелчку и по виду снаружи.

1953 год – 20/21 год. Смерть Сталина, путешествие в места ссылки отца, в Сибирь. Плехановский институт, проблески новой жизни

Мне хорошо. Я сирота.

Шолом-Алейхем. «Мальчик Мотл»

Дневник этого года сохранился, но прежде чем приводить из него записи, несколько штрихов из жизни страны. 13 января объявление в прессе о разоблачении «террористической группы» врачей. Я помню, как стоял на улице у стенда с «Правдой» и читал сообщение об «убийцах в белых халатах», и неприятный холодок залезал под кожу. Смерть Сталина спасла страну от возможных депортаций евреев и волны антисемитизма. К власти в стране пришла «старая гвардия», а в июле полыхнуло «дело Берии». Народ тут же откликнулся стишком: «Лаврентий Палыч Берия потерял доверие…» Амнистии осуждённых и прочие изменения. Забрезжила новая жизнь…

Ну, а я, не попав с первой попытки в институт, болтался без дела, а точнее, искал эти дела сам, будучи в неопределённом статусе асоциального человека, некто НИКТО. Был женат, но вёл себя как вольный человек. Читал книги, писал стихи, играл в шахматы, ходил на стадион и оставался ярым болельщиком, ездил даже на станцию Строитель, где тренировались игроки «Динамо», встречался с друзьями. Никому не подчинялся и делал, что хотел. И, может быть, это было счастливое время: петля обязанностей ещё не висела на шее. Никаких начальников, боссов и шефов. Купался в чтении: от Шекспира до Пабло Неруды. Вчитывался в Серебряный век, как бы предчувствуя, что со временем стану сам серебристом. Короче, накапливал культурные и интеллектуальные силы…

Ну, а теперь можно выборочно полистать записи из дневника 1953 года.

* * *

15 февраля

В последние два месяца (с декабря) я увлёкся стихами и шахматами. В библиотеке-музее им. Маяковского и спортивном обществе «Трудовые резервы» я стал частым гостем. Прочитаны тысячи стихотворений и поэм. Изучены поэты разных времён и разного направления. Играл в турнирах – и серьёзные партии, и блиц.

Во время быстрых шахмат идут возгласы: «Как пацан ходит!» – «А мы его шлёпнем так!» – «На, застрелись!» – «Плюсевич!» – «Дышите». – «Опять зевс. Зевок – моя слабость». – «Ходит, как пишет». – «А вот и матильда» (т. е. мат).

3 марта

Вчера приехал из дома отдыха ВЦСПС № 1 «Монино», куда неожиданно попал 22 февраля. Уехал, как говорят, до срока, ибо 2 марта, в день рождения, проснулся и услышал забористый мат. Плюнул, сел на поезд и отправился в Москву. Природа живописная, старые ели, речка, скованная льдом, и живописные коттеджи. Но компания! В возрасте от 24 до 46 лет, и все пьющие. Водка льётся рекой и незамерзающей. Закуска одна: какая-то тюлька, которая называется «хор Пятницкого». Выпили, закусили и песняка: «Пряха, моя пряха, / Вспомни, что твердила / Тебе мать твоя!..» Громко. Душевно. С надрывом… Библиотека есть, но и книг в ней почти нет. Одна художественно-водочная самодеятельность…

6 марта