О старых людях, о том, что проходит мимо

Служанка ушла, на седьмом небе от передвижений родственников ее хозяйки по первому этажу, куда сама хозяйка уже никогда не спускалась. Первый этаж был ее, Анны, царством, компаньонка здесь не имела права голоса; здесь господствовала она, Анна: именно она принимала родственников и предлагала им освежительные напитки.

Ина съела сливу, недовольная, что тетя Флор тоже пришла в гостиную. Старый доктор – почти ровесник grand-maman, очень может быть, что он что-то знает… но уверенности нет… Ведь дядя Даан узнал лишь совсем недавно, в то время как рара уже шестьдесят лет… Шестьдесят лет! Такая давность лет гипнотизировала ее… Шестьдесят лет назад; этот старый колченогий доктор, теперь уже не имеющий практики и только понемножку, совместно с молодым коллегой, пользующий grand-maman и господина Такму, тогда был двадцативосьмилетним юношей, только-только приехавшим на Яву, одним из бесчисленных поклонников grand-maman.

Вот что стояло перед ее мысленным взором, и она хотела увидеть еще больше, ее любопытство, словно сильная увеличительная линза, прожигала для нее перспективу сквозь полупрозрачную плотность настоящего времени, ловя все новые и новые лучи света. И она заговорила:

– Бедняжка рара… Он уже давно плохо себя чувствует. Я так боюсь, что он заболеет. Он настолько подавлен морально! Да, тетушка Флор, после встречи с дядей Дааном он стал еще более подавленным, чем когда-либо. В чем же дело? Деньги здесь ни при чем…

– Да, милочка, деньги ни пррри чем, но мы все ррравно остаемся бедными, как церрковная грррыса.

– Но зачем дядя Даан приехал в Голландию? – вдруг быстро спросила Ина.

Тетя Флор посмотрела на нее удивленно.

– Зачем? Чтобы… чтобы… Милочка, я даже не знаю. Ддяддя ведь достаточно часто ездит в Голланддию. По дделам, по дделам. Всегда по дделам. О чем они на этот ррраз договорились, твой отец и дядя Ддаан, понятия не имею, хоть убей, но рразбогатеть, – она помотала головой у самого лица Ины, – рразбогатеть мы от этого не сможем. Они уже мнооого лет ведут дела вместе…

– Бедный рара, – вздохнула Ина.

– Да-да-да, так-так, – воскликнул доктор, сидя немного боком, выставив вперед отвислый живот. – Мы все стареем, все стареем…

– Не говори за дррругих, – воскликнула тетушка сердито, – мне ввсего шестьддесят лет.

– Всего шестьдесят? Так-так! А я-то думал, что ты старше.

– Нет, ввсего шестьддесят, – повторила тетя Флор с обидой.

– Да-да, значит, ты ровесница Отилии… так-так, так-так…

– Да, – сказала тетушка. – Я точная рровесница Одилии Стейн.

– Шестьдесят лет… так-так, – бормотал доктор.

– Вы тогда были совсем молодым, доктор, – сказала Ина с улыбкой.

– Да-да, да-да, детка… Совсем молодым!

– Но вы существенно младше grand-maman, не правда ли?

– Да-да-да! – подтвердил доктор Рулофс с пылом. – На девять лет, деточка, на девять лет. И младше Такмы… на пять лет, да… так… да, на пять лет младше.

– Как трогательно, что вы не оставили grand-maman, так и держитесь все вместе – вы, господин Такма и grand-maman, – продолжала Ина нежным голосом. – И в Ост-Индии, и позднее, в Гааге.

– Да-да, мы держимся все вместе…

– Такие верные друзья, – сказала растроганная тетя Флор, но подмигнула Ине, намекая, что доктор Рулофс, несмотря на разницу в девять лет, некогда был интимным другом grand-maman.

– Доктор, – сказала Ина неожиданно, – правда ли, что шестьдесят лет назад…?

И замолчала, не договорив. Она хитро начала свой вопрос и нарочно оборвала его. Старого доктора точно ударило электрическим разрядом: его живот перебросило с левого колена на правое, и теперь он нависал над здоровой ногой.

– Что? – почти закричал он.

Он смотрел на Ину вращающимися глазами. Страх исказил черты его круглого морщинистого лица, гладко выбритого, монашеского, ввалившийся рот открылся, испуганные губы заблестели от слюны, выступившей между раскрошившимися зубами. Старческие руки, с которых неаккуратными складками свисала лишняя кожа, вскинулись в судороге вверх, затем опустились на колени.

Он знал: Ина все заметила. Но прикинулась, будто его крик был вопросом глуховатого человека, не расслышавшего сказанного, и повторила свой вопрос громче, вежливо и спокойно, четко произнося каждое слово:

– Правда ли, что шестьдесят лет назад… grand-maman… которой тогда было тридцать семь, все еще оставалась красавицей? Да, ваше поколение было бодрее, чем мы… Мне сорок пять, а я уже пожилая женщина…

– Ну-ну, – сказала тетя Флор, – «пожжилая жженщина»!! А доктор пробормотал:

– Да… да, так-так… ах вот о чем ты спрашивала, Ина… да-да, конечно… конечно… grand-maman была красавицей… потрясающей красавицей… даже в таком возрасте…

– Да и Оддилия Стейн, – сказала тетя Флор. – Ей ведь было уже соррок, когда Стейн в нее влюббился.

– Да… – сказала Ина. – Тетушка Отилия поступила не совсем… благопристойно, но так сохранять молодость – это поразительно!