О таком не говорят

Хорошенького понемножку, твердо сказала она себе и попросила в подарок на день рождения маленький переносной сейф в виде словаря – сейф, куда она будет прятать свой телефон по утрам, когда муж уходит на работу. Когда ей вручили подарок, она разорвала оберточную бумагу с нетерпением жадного ребенка, провела пальцем по буквам на корешке – НОВЫЙ АНГЛИЙСКИЙ СЛОВАРЬ – и покрутила колесики на кодовом замке с ощущением щелкающей завершенности. «Но для чего он тебе?» – спросил муж, на девяносто процентов довольный, что доставил ей радость, и на десять процентов несчастный, потому что женился на сумасшедшей, и она ответила с тихим достоинством: «Для моих ценностей».

• • •

Тише.

Тик.

Тише.

Так.

Тук. Тук. Тук.

• • •

Через два дня она примчалась к мужу на работу и завопила: «МОЙ СЕЙФ!» – под окном его кабинета. Каждый ее волосок стоял дыбом, к ноге под штаниной прилипли смятые в комок трусики, она прижимала к груди что-то похожее на словарь. «СПУСТИСЬ КО МНЕ И ОТКРОЙ СЕЙФ!» Она уже перепробовала все возможные числа – секс-число, число зверя, число упавших башен-близнецов, – но муж угрюмо отобрал у нее сейф и открыл его с помощью комбинации 1–2–3–4. «О, – сказала она, обмякнув от облегчения, ее тело разблокировалось мгновенно, как только ей в руку лег телефон. – Это здорово, это смешно. Как будто учишься считать. Как в «Улице Сезам». В тот же вечер сейф отправился в дальний угол одежного шкафа, где слова НОВЫЙ АНГЛИЙСКИЙ СЛОВАРЬ больше не будут маячить у нее перед глазами, и муж не стал ничего говорить, и это была любовь – именно то, что сейчас было любовью.

• • •

Вы будете умными и проницательными донельзя! Вы все поймете о нашем времени! Но о нас вы не будете знать ничего!

Весь день она проходила с нефритовым яйцом во влагалище. Каждый шаг получался как медитация, потому что нефритовое яйцо во влагалище весьма затрудняет ходьбу. «Знаешь, оно и вправду работает», – сказала она мужу совсем поздно ночью, когда нефритовое яйцо его напугало.

• • •

Когда она закрывала портал, некая незримая нить тянула ее обратно. Она не противилась этой тяге. Может быть, именно эта нить связывает всех и вся. Может быть, именно эта нить скрепит ее с нерушимым единством.

• • •

О себе надо заботиться, решила она и щедро накапала в ванну эфирного масла с запахом сибирской тайги. Но, как только она опустилась в дрожащую горячую воду, ее ЗД – заднюю дырку, как она называла ее на портале, – обожгло таким раскаленным средневековым огнем, что она резко встала в ванне, выкрикнув имя большого голого бога, в которого больше не верила. Когда жжение сделалось нестерпимым, она вмиг позабыла о состоянии современного мира, все ее осознание бытия сосредоточилось на собственном теле, что означало одно из двух: либо горячая ванна вернула ее к себе, либо она ничтоже сумняшеся сдала бы режиму всех своих соседей, по-одному или скопом.

• • •

Еще один показатель того, что она, вероятно, хороший немец: она никогда не могла решить, какую именно песню Кросби, Стилза и Нэша ей петь. Она просто хваталась за первую доступную ноту. С другой стороны, это может быть признаком ее скрытой тяги к коллаборационизму, тем более что ей действительно очень нравились песни Кросби, Стилза и Нэша.

• • •

Ее также пугала собственная внушаемость. В 1999 году она посмотрела пять серий «Клана Сопрано», и ей сразу же захотелось вовлечься в организованную преступность. Не в тех эпизодах, где стреляют, а в тех, где все сидят в ресторанах.

• • •

И что хуже всего: в ее жизни был тот самый случай. Когда ей было восемь, они с братом и младшей сестрой пошли гулять у ручья, и от нечего делать она бросила камень в дупло старого дерева. День наполнился сердитым жужжанием, горизонт свернулся роящейся тучей, у солнца выросло жало, и ее облепили пчелы. Они были повсюду: в ее глазах и ушах, в волосах и подмышках. Она бросилась прочь со всех ног, отчаянно размахивая руками, а когда добежала до дома, пчелы благополучно вернулись в свой улей, и волдыри сошли с тела, словно по волшебству. Как будто ничего и не было вовсе. Через час мама спросила: «Милая, а где…» – и они помчались к ним вместе, помчались туда, где сестра лежала на берегу, накрыв собой брата, оба были изжалены почти до смерти – в ожидании помощи, которая непременно придет, милая, а где?

• • •

Жизненный опыт: Меня проглотил бегемот.

«Не было никакого четкого перехода, не было ощущения приближающейся опасности. Просто я вдруг как будто ослеп и оглох».

Пару лет назад, размышляла она, эта история произвела бы фурор. О ней говорили бы все и всюду на протяжении недель: внезапный разлом, зуб новой реальности, крушащий ребра, зеленовато-черный запах некоей окончательной акватории, где ты потерялся, наверное, навсегда. Но теперь нас всех так или иначе заглатывал бегемот. Ну и что? Это жизнь.

• • •