О тех, кто предал Францию

Во много раз превосходя Франко численностью людского состава, милиция Испанской республики была вынуждена отступать перед фашистскими колоннами из-за недостатка оружия, снаряжения и подготовленных, опытных командиров. Первые сообщения из Испании нарисовали картину того, что происходило в деревнях я городах, захваченных войсками Франко. Стала известной резня в Бадахосе, где мятежники убили две тысячи человек гражданского населения. Поднялся вопль негодования. Казалось, по всему Парижу громкоговорители кричат: «Оружия для Испании! Самолетов для Испании!»

Возмущение и крики были напрасны. Самолеты и оружие текли из Германии и Италии в лагерь Франко. Испанская республика была покинута, оставлена демократическими странами на произвол судьбы. По мнению специалистов, в тогдашней обстановке пятьдесят самолетов могли бы расстроить планы Франко. Сам он рассчитывал на быструю победу и был сильно встревожен.

Напрасно испанское правительство требовало выполнения заказов на самолеты и оружие, размещенных во Франции еще до начала гражданской войны. 8 августа правительство Блюма официально запретило вывоз самолетов и вооружения в Испанию. В коммюнике сообщалось, что французский совет министров обратился к некоторым другим правительствам с предложением договориться об аналогичной линии поведения, и добавлялось, что полученные до сих пор ответы позволяют надеяться на скорое соглашение с Германией и Италией по этому вопросу. Политика «невмешательства» появилась на свет!

Вскоре после заседания кабинета, на котором были приняты эти решения, я встретил одного министра-социалиста. Он был в ужасе. «Это конец! — сказал он. — Запомните хорошенько эту дату. Это, в сущности, падение кабинета Блюма. Да, я знаю, внешне он попрежнему у власти. Но то правительство Блюма, которое мы знали, — оно перестало существовать. Когда мы пришли к власти, для Франции началась новая эра. Сегодня она кончилась. Мы возвращаемся к старому».

В то время эта нервная вспышка показалась мне преувеличенной. Но последующие события доказали, что мой собеседник был прав. Вот вкратце то, что он сообщил мне о заседании кабинета и что позже было подтверждено многими другими источниками.

Дельбос изложил совету министров свой план политики невмешательства. По этому плану, Германия, Италия, Франция и Англия должны были взять на себя обязательство «игнорировать» гражданскую войну в Испании и запретить экспорт всех видов оружия для обеих сторон. Он заявил, что итальянские и германские правительства обнаружили готовность принять этот план.

Тут поднялась буря. Большинство кабинета высказалось против плана. Блюм был вынужден вмешаться в спор, пустив в ход свой авторитет премьера. Дельбос пригрозил своей отставкой, если его предложение не будет принято. Его целиком поддержали два министра-социалиста — черствый, сардонический Поль Фор и Шарль Спинас, возглавлявший министерство народного хозяйства. Они доказывали, что всякая другая позиция вовлечет Францию в войну.

Прямолинейный Пьер Кот выступил от той группы членов кабинета, которая требовала поддержки республиканского правительства Испании. Он обрисовал стратегическую опасность, которая возникнет для Франции, если Испания будет покорена франкистами.

Заседание трижды прерывалось. Президент Лебрен, который поддерживал план Дельбоса, выступил посредником и в конце концов убедил Пьера Кота и его сторонников уступить «перед лицом реальности». В течение всего словесного сражения Даладье почти не раскрывал рта.

Решение кабинета было принято при полной осведомленности о широкой национал-социалистской и фашистской интервенции в Испании. Относительно планов Гитлера и Муссолини сомнений быть не могло. Их замыслы были общеизвестны. О них с достаточной ясностью говорили многочисленные статьи и книги, появлявшиеся в Германии и Италии, где всякая публикация находится под строжайшим контролем цензуры; при этом очень много внимания уделялось стратегическому значению Балеарских островов, испанского сектора Средиземного моря и испанских портов в Атлантическом океане. Особенно исчерпывающе немецкие военные журналисты освещали испанскую проблему в течение последних шести месяцев. Что же касается Леона Блюма, то разве он перед этим не заявлял в многочисленных речах, что невозможно полагаться на слова диктаторов? Разве он и его правительство не обещали противодействовать прямой и косвенной агрессии? Вступив на роковой путь невмешательства, они не могли ссылаться на собственную неосведомленность в замыслах диктаторов.

Позже, в беседе с одним испанским министром, Леон Блюм старался разъяснить, почему он не мог проводить другой политики в испанском вопросе. Он сослался на тот факт, что гражданская война в Испании привела к резкому политическому размежеванию во Франции. Левые — представители Народного фронта — были пламенными сторонниками республиканцев; правые—«200 семейств», фашистские группы, «избранное общество» парижских салонов и часть армии — были столь же горячими сторонниками Франко.