О тех, кто предал Францию

Вскоре после возвращения Чиано в Рим Муссолини произнес в Милане речь, во время которой он впервые употребил выражение «ось Рим — Берлин». Сообщение об этом событии усиленно распространялось итальянским бюро пропаганды. Значение его было подчеркнуто присутствием большого количества высших германских чиновников, одетых в форму, на трибуне, предназначенной для высоких гостей. В своей речи Муссолини называл национал-социалистскую Германию «великой нацией, которая за последнее время привлекла к себе горячие симпатии итальянского народа». Он заявил, что берлинское соглашение охватывает «специфические проблемы, часть которых приобрела особую остроту». Подразумевал ли он только Испанию, или также и Австрию? Повидимому, заключая соглашение, Муссолини уже изменил свое решение об Австрии. Он обратил свои взоры исключительно на бассейн Средиземного моря, мечтая о захватах в Африке и на Балканах и об укреплении своего положения в Испании. Теперь, в свете последующих событий, становится понятным, что эти две державы оси уже точно наметили вчерне сферы своих интересов, если не в пакте, то, по крайней мере, в джентльменском соглашении, если это выражение уместно в применении к ним.

В октябре советский делегат, посол Майский, сделал заявление, что его правительство считает себя связанным пактом о невмешательстве не в большей мере, чем другие державы.

Франко наступал на Мадрид, плохо снаряженная народная армия была вынуждена отступать. Французские правые с уверенностью ожидали быстрого окончания войны в Испании после предполагаемого падения Мадрида. Победа Франко! Какой это будет удар для французского Народного фронта! 7 ноября 1936 года большинство реакционных французских газет напечатали восторженное описание вступления генерала Франко в Мадрид. Поток профранкистской литературы наводнил Францию; большая часть этой литературы была выпущена так называемым «Антикоминтерновским бюро» в Женеве, организованным несколько лет перед этим национал-социалистами. Гитлер и Муссолини признали бургосское правительство как единственное правительство, представляющее Испанию, надеясь тем самым ускорить победу, которую они считали вполне обеспеченной. Так нетерпенье родит заблужденье!

Восторженные реляции о победе мятежников под Мадридом пришли в столкновение с трезвой действительностью. Продвижение войск Франко было приостановлено у ворот Мадрида несколькими тысячами человек испанской народной армии и добровольцами-интернационалистами при поддержке русских самолетов и танков. Одному предприимчивому французскому журналисту уже рисовался Франко, вступающий в Мадрид на белом коне. Это было почти за два с половиной года до того, как франкистская армия на деле проникла в город.

В конце 1936 года кабинет Блюма был на волосок от падения. Во время дебатов по испанскому вопросу коммунисты отказались поддержать политику правительства и воздержались от вотума доверия. Блюм огласил решение правительства предоставить державам оси действовать по их усмотрению. Он цитировал Меттерниха: «Я никогда не посылал ультиматума, не имея за собой достаточных вооруженных сил». В то время, когда он произносил эти слова, большие отряды германских войск уже были на пути в Испанию.

Новый год начался неожиданной вспышкой французской энергии, которая погасла так же быстро, как и возникла. Пока Ивон Дельбос был в отпуску, заместитель министра иностранных дел Пьер Вьено получил сообщение, что германские войска в количестве 6 тысяч высадились в Кадиксе в Испании. Они должны были быть переброшены через несколько дней в Испанское Марокко, граничащее с Французским Марокко.

После совещания с премьером и генеральным штабом (чьи секретные агенты подтвердили сообщение) заместитель министра вызвал к себе представителей французской дипломатической прессы. Он огласил эти сведения и предложил опубликовать их с очень решительными редакционными комментариями. В то же самое время французскому посланнику в Берлине было приказано сделать энергичный демарш германскому правительству, заявив, что Франция не потерпит присутствия германских войск в Марокко. Перед такой твердостью французов Гитлер отступил.

Германские войска были направлены обратно в Испанию. В объединенном коммюнике, подписанном Гитлером и французским послом, сообщалось, что никакой отправки германских войск в Марокко не предполагалось. Таким образом Гитлер сохранил видимость правоты и в то же время заставил Вьено отречься от своих слов. Немедленно вся реакционная пресса обвинила Вьено в намерении втянуть Францию в войну с Германией, для того чтобы спасти кровавый большевистский режим в Испании. Это была первая большая кампания правых против «fausses nouvelles»[3]. С этого времени ко всякой нежелательной для реакционеров статье левой прессы приклеивали ярлык «ложные сведения». Посол Франции Понсе, доверенное лицо Комитэ де Форж, несомненно не упустил из виду и этой стороны дела, когда он составлял свое коммюнике.