О тех, кто в цирке не смеётся

Эта фраза довершила картину двух пьяных мужиков. Удержаться от смеха не смог даже суровый комбат.

Отсмеявшись, он обратился к начфину:

– Выдать ему в счёт денежного содержания будущего месяца десять рублей, немедленно!

– А вас, товарищ старший лейтенант Алямовский, предупреждаю, что в следующий раз при такой явке по тревоге я вас отправлю на офицерскую гауптвахту в Тюмень!

Ждать пришлось совсем недолго, поскольку после окончания этой «тревоги» через две недели комбат объявил новую. И тогда доктор прямо с построения уехал исполнять выданное ему взыскание: пять дней офицерской гауптвахты. В Сургуте комендантского подразделения не было, поэтому доктору выписали командировку в Тюмень на пять суток, не считая дороги, выдали проездные документы, командировочные и он уехал, а все остальные остались служить в состоянии «тревоги». И кому было хуже – это ещё вопрос.

16. СЕМЬЯ

Вот, если спросить любого кадрового военного, начиная от рядового и заканчивая маршалом, что для него самое важное в жизни, каждый, не задумываясь, ответит – моя семья. И дальше начнется расшифровка: семья – это надежный тыл, это жена, дети, любовь, это поддержка в трудной ситуации, это место, где военный человек отдыхает телом и душой. В конце – концов семья – это ячейка государства, а стало быть то, ради чего и созданы наши вооруженные силы: чтобы люди могли без опаски создавать семьи, рожать детей и растить их, тем самым воплощая в жизнь грядущее.

То есть, если спросить абстрактно, то получишь абсолютно правильный, развернутый ответ.

Это на словах, а как обстоит на деле у военных отношение к семье своей и подчиненных?

Как Андрею рассказал партийный руководитель:

– Наш комбат, при всей его суровости очень любит свою семью, у него две девочки – подростки и он на праздничные дни приезжает в часть с ними, точнее всей семьей: жена и две дочери.

Андрей слушал Иващенко и ему, при всём желании увидеть эту райскую пастораль, но никак не получалось её представить.

И вот он, большой праздничный день – День Конституции, седьмое октября. Этот день был не рабочим не только по всей стране, но и в армии, а это означало, что подъём у солдат на час позже, на работы их никуда не выводят, они отдыхают.

Солдат переодевают в парадную форму одежды: брюки на выпуск, вместо сапог ботинки, вместо портянок носки, в течении дня спортивные и культурно-массовые мероприятия, по телевизору просмотр концертов и художественных фильмов, а не только программы «Время».

В еде тоже заметны праздничные нотки. Так на завтрак полагается аж два куриных яйца, в обед к компоту – четыре печеньки…

Но какой день для солдата лучше: будний или праздничный – это надо спрашивать лично у каждого.

Итак, подъем на час позже – хорошо!

Одеться в чистую, парадную форму – хорошо!

Отдохнуть от ношения сапог – тоже хорошо!

Но…

Ботинки надо обувать на носки, а носки каптенармус уже давно кому-то продал или поменял на водку, поэтому носки получили только старослужащие солдаты, а остальные обувают свои ботинки на босу ногу. Да и свои – ли ботинки обувают?

Солдат всё своё имущество, полученное им на период службы, сдает на хранение в каптёрку. А в ней, кроме старшины и каптенармуса, хозяйничают старослужащие солдаты. Им скоро идти на «дембель», а они не хотят ехать домой в поношенной одежде и обуви. Они давно уже подобрали себе по размеру новые ботинки, а свои, или даже те, что им достались «по – молодости» службы, они оставили новобранцам. С «парадкой» дела обстоят примерно таким же образом.

Итак, на построение солдаты, в своей массе, выходят в старой парадной форме, в заношенных ботинках на босу ногу. А надо учесть, что седьмого октября в Сургуте было уже – 33 градуса.

Солдатам дают команду на построение, а они не спешат, поскольку гвозди, которыми подбиты ботинки, торчат насквозь и босые ступни примерзают к торчащим гвоздям.

В конце-концов командиры с криками и матами выгоняют своих солдат на плац, куда после прогулки по части со своими «домашними» подходит командир.

Он видит, что его солдаты, вместо празднично одетых в новенькую парадную форму, выглядят голодранцами в заношенной одежде.

Вывод простой – солдат свою форму кому – то «загнал».

Комбат, с уже готовым решением, останавливает солдата:

– Товарищ солдат! Почему вы так неряшливо одеты, это Ваша форма?

Разве молодой солдат, когда-нибудь сознается, что его без его же ведома уже давно обокрали?! Ни за что не сознается! И он отвечает:

– Так точно, товарищ майор, моя.

– Расстегнитесь, – приказывает командир.

Солдат расстегивает шинель, затем китель, а изнутри на кителе имя прежнего хозяина вытравлено хлоркой, затем написано второе и тоже вытравлено и поверх всех написано имя нынешнего обладателя «парадки».

– А где та форма, которую вы получали при прохождении учебки?

Солдат молчит.

– Так, а покажите мне кто хозяин вашей шинели?

А там всё то же самое. Шинель гуляла по рукам, как переходящий приз.

– И шинель не ваша!

Товарищ солдат! Кругом, шагом марш в караульное помещение и там

доложите, что я на вас с завтрашнего дня наложил трое суток ареста в качестве наказания.