О тех, кто в цирке не смеётся

В данной ситуации трибунал расценил действия бывших сержантов, как нарушение требований воинского Устава, и поэтому не стали переквалифицировать в уголовное преступление. Как эту ситуацию оценивать для нарушителей: повезло им с этим или не повезло. Ведь, возвращавшиеся из дисбата, говорили, что даже в тюрьме легче, чем в дисбате. При этом наказанных солдат там никто даже пальцем не трогает. Жизнь поставлена жестко по требованиям воинского Устава, и, малейшее его нарушение, преследуется гаутвахтой. Хотя, всё же, скорее всего повезло. Ведь пребывание на исправлении в дисциплинарном батальоне засчитывалось просто, как сверхурочная служба и нигде не фиксировалась, как судимость.

Оба «героя» получили свои сроки. Одному присудили полтора года, второму два, самый максимально возможный срок дисбата. Дальше бы шла только тюрьма.

А выздоровевших солдат по одиночке перевели в другие части дослуживать положенное.

Не прошло бесследно это происшествие и для офицеров части. Они вновь приказом командира были все переведены на службу в казарменном положении.

36. ТРЕТИЙ ВСАДНИК АПОКАЛИСИСА

Это происшествие тоже ещё не отшумело в части, как среди солдат появился новичок. Пришел он в первую роту.

Это был далеко не пацан. Даже по тому, как на нём сидела форма, было понятно, что он носит её далеко не первый день.

На ближайшем офицерском собрании было доложено, что этот солдат про фамилии Дробот, служил именно в этой части, но полтора года назад его, за неуставные отношения, осудили к полутора годам дисциплинарного батальона. И вот теперь, согласно действующим документам, он вернулся в ту же часть, из которой был осужден и в то же самое подразделение, а конкретно, в первую роту. В качестве разъяснения выступил начальник штаба, майор Барабаш.

Все в части сожалели, что Барабаш получил звание майора. Нет, не потому, что ему кто-то завидовал, или не желали продвижения по служебной лестнице. Да ради Бога, двигайся, и это несмотря на его, мягко говоря, непростой характер. Просто его фамилия и прежнее звание очень хорошо вместе звучали: капитан – Барабан. А теперь просто и скучно: майор Барабаш.

Начальник штаба разъяснил всем, что вернулся военнослужащий, не совсем обычный. Поскольку он переслужил, то ему осталось служить меньше всех остальных, так как он дослуживает только до приказа Министра обороны о демобилизации и новом призыве, а дальше, в день выхода приказа, его обязаны отпустить домой. Но до этого он должен продолжать службу наравне со всеми остальными.

Голос подал капитан Рудаков, командир первой роты:

– Стало быть, ему осталось служить не более месяца, так я понял? Какой же из него солдат: только пришел и тут же ушел.

– Именно так вы поняли, товарищ капитан. А ваша задача, чтобы он за месяц роте принес как можно больше пользы и вернулся – таки домой! Вам всё понятно, или требуется ещё что – то разъяснить?

– Так точно, всё понятно!

Но это оказалось на словах.

Ротный упустил тот момент, когда вернувшийся из мест отбывания наказания, ещё пугался даже собственной тени.

Его никто не контролировал, никаких поручений ему не давали. Единственное, что от него требовали, это поездки с другими солдатами на смены на завод. Но и там его даже не ставили на рабочее место, и он был предоставлен сам себе. Солдат очень быстро понял, в какой бардак он попал после строгого военного режима дисциплинарного батальона.

По «законам» первой роты молодые работали за всех остальных, а взводный, будучи старшим на смене всё время проводил в конторках за чаем и задушевными беседами с работниками женского пола.

Бесконтрольный Дробот быстро нашел ближайший магазин, торгующий водкой, ежедневно напивался на рабочем месте и его, как багаж, привозили в казарму.

Но взводный и тем более солдаты помалкивали об этом.

И вот, в очередной раз, приехав на дневную смену, он сгонял в магазин и приобрел себе две бутылки водки. А, когда возвращался в цех, то его сумели предупредить, что на заводе находится комбат и ищет именно его.

Дроботу оставалось лишь одно, прятаться дальше.

Пробравшись незамеченным между пропарочных камер по транспортным тележкам, загруженным полностью готовой дорожной плитой, он залез на подкрановые пути, далее, прошёл по ним в дальний угол цеха, где присмотрел заранее какую – то зарытую со всех сторон, кроме верха каморку. В ней он решил отсидеться. Разбираться, что это за каморка, времени совершенно не было, ведь его искали! Прямо с подкрановых путей он спрыгнул вниз, в каморку и, чтобы не расшибиться, прыгая с большой высоты, он схватился за металлическую полосу, идущую снизу – вверх, под потолок цеха. Эта полоса оказалась электрической шиной. По ней шел очень сильный ток. С его помощью на станках разогревали арматурные вставки, которые, остывая в дорожных плитах, создают в них предварительную нагрузку.

Силы этого тока вполне хватило, чтобы от бойца целыми остались лишь два ботинка и почерневшие две бутылки водки в карманах. Всё остальное было обгоревшим.

Погибшего бойца поручили собрать партийному секретарю.