О тех, кто в цирке не смеётся

Эта самая «лапа» отправила молодого лейтенанта на четыре года за Полярный круг, где служба засчитывается как год за два. Через четыре года пришло время его ротации, а он уже имел восемь учётных лет безупречной службы. Воспользовавшись этим моментом, эта же «лапа» отправляет его ни больше – ни меньше как в Йемен, где в то время наши войска вели открытые боевые действия, в качестве военных советников. Но кто же «своего» отправит под пули? Петр Петрович направился туда начальником клуба. В военных условиях клуб – это кинопередвижка на базе ГАЗ – 66. Он ездил два дня в неделю, в субботу и в воскресенье по двум вверенным ему батальонам и показывал бойцам кинофильмы. На этом его боевые действия заканчивались. Но при этом служба в местах открытых военных действий учитывалась как один за три в Союзе. Так, что через три года работы в кинопередвижке, он добавил к уже имеющимся учётным восьми годам ещё девять учётных. Итого военный стаж он имел 17 лет, прослужив всего семь. Там ему шли ускоренным темпом и звания. Поэтому он стал майором. Вернувшись на родину, он имел приличный стаж, хорошее звание. С этим багажом ему были открыты двери в академию.

Завершив учебу, он получил направление работать преподавателем в танковом военном училище. Уже через год стал старшим преподавателем, ещё через год доцентом и подполковником. А следом стал заведующим кафедрой научного коммунизма, должность полковника. Звание тоже пришло досрочно. И, наконец, «лохматая лапа» вышла на пенсию. Беспрерывное незаслуженное движение вверх прекратилось и началось движение вниз. Таким образом, полковник оказался в батальоне замполитом.

По прибытии в батальон, ознакомившись с личным составом и своими помощниками, самое первое, что он сделал – это разрушил работу музыкального ансамбля.

Парни – музыканты держали всегда свои инструменты, что называется «под рукой». Они не были идеальными командирами взводов и идеальными семьянинами. Поэтому основное своё время они тратили не на работу с личным составом и не на семью, а на музыку. Соломатин, глядя на Демчука и Апостолова, никак не мог понять, зачем эти парни пошли учиться на военных. Им прямой путь лежал на эстраду. Возможно, что они в конечном итоге туда и пришли, забросив службу в армии.

Их бы воля, они бы не расставались с гитарами ни в строю, ни в постели. Когда они попросили разрешения у Овчинникова держать эти гитары у себя дома, то, написав расписку о материальной ответственности, получили такое разрешение.

Новый же замполит, полковник Прошин, чуть не упал в обморок, узнав, что гитары, стоимостью 2200 и 1800 рублей находятся вне клуба и где-то там по ещё большей цене синтезатор.

– Немедленно вернуть в часть! – истерично кричал замполит.

– Тогда сами играйте на них, – разочарованно ответили братья, оставляя инструменты в кабинете замполита.

Тот облегченно вздохнул и сдал их на хранение на склад.

Зная, как должен работать замполит, а именно, иметь каждое утро у себя полный отчёт о ночной жизни в части, он собрал взводных и приказал им писать такие сведения ежедневно на его имя.

Такого оборота те не ожидали. Они, конечно, догадывались, что у прежнего замполита был целый штат осведомителей, которые доносили всё и про солдат, и про офицеров, но этот штат никогда не раскрывался. А тут предлагают им доносить на самих себя.

– Вы из нас хотите сделать «унтер офицерскую вдову», которая сама себя высекла? Мы отказываемся от такого сотрудничества с вами. Решайте свои проблемы без нашего участия.

– Вы пожалеете, что отказались от такой работы. Я вас всех загоню в петлю, если в вверенных вам подразделениях будут продолжаться все безобразия. Вы запомните здесь Петра Петровича!

Выйдя из штаба, кто-то из взводных повторил последнюю фразу замполита, подражая его произношению и интонациям, но умышленно коверкая. Получилось примерно так:

– «Ви сапомните сдесь Петлю Петьлёвича»! Все над этим шаржем посмеялись от души и забыли, но «Петля Петьлёвич» к нему прилипло основательно.

Проведя столько лет военной службы фактически «заочно», он не научился даже самостоятельно принимать решения. Это на себе испытал Соломатин.

Отстояв ночной наряд с субботы на воскресенье, старший лейтенант Соломатин передал в девять утра свой пост полковнику Прошину. А сам отправился домой на полагающийся ему законный отдых после дежурства.

Андрей пришёл домой, его жена покормила и, забрав с собой дочку, ушла гулять, чтобы не мешать мужу отдыхать. Он разделся и лёг спать. Днём он спать не любил, у него после дневного сна всегда побаливала голова и он не чувствовал себя отдохнувшим, но поспать было необходимо, поскольку после беспокойного, без отдыха дежурства, короткого ночного отдыха ему просто не хватит.

Он лёг и удивительно быстро заснул хорошим лёгким сном.

В это время раздался стук в дверь.

– Тьфу ты! Кого это принесло? Наверное, это Татьяна к Людмиле за чем-нибудь пришла, – решил он.

Татьяна! Людмилы дома нет, а я отдыхаю.

Но стук повторился, только к нему добавился голос.