О тех, кто в цирке не смеётся

– А ты не боишься, что мы тебя можем заставить эти восемь месяцев переслужить?

– Если посчитаете, что это будет справедливо, то я, конечно, переслужу, но буду считать, что такое отношение ко мне нечестным и несправедливым.

– Как это «несправедливым», если ты работал начфином?

– Во-первых, я работал секретарём комитета комсомола батальона и, понимая, что вам нужны доказательства этого, я захватил с собой книги протоколов заседаний комитета комсомола и комсомольских собраний. Во – вторых, исполняя обязанности начфина, я не получил за эту работу ни копейки доплаты, так что по документам нет подтверждения, что я работал на этой должности. В – третьих, в армии требование Устава заключается в том, что приказ командира вначале выполняется, а уж потом его можно оспаривать. Так вот, я со своей стороны, Устав выполнил и подчинился командиру, а вот моё оспаривание ситуации никто не соизволил поддержать, а я обращался к замполиту батальона, партийному секретарю, дошёл до политотдела бригады, где поставил в известность своего начальника и даже начальника политотдела, но никто даже слова не сказал комбату.

– Хорошо! Я тебя понял! Ты не волнуйся, я не заставлю тебя переслуживать лишнего, тем более, что тебе осталось служить то всего ничего. Так?

– Так.

– А те, кто допустил это, уже получили заслуженное ими, но выслушав тебя, я понял, что есть ещё кое – кто, с кем необходимо будет мне побеседовать.

– Это Ваше право.

– Право и обязанность.

А ты мне лучше расскажи, каким путем вы умудрились приобрести дорогостоящие музыкальные инструменты себе в часть.

– А разве это имеет какое-нибудь значение?

– Да, имеет.

– Ну вот, смотрите. Вот протокол собрания. Тут записано, что этот вопрос ставился на всеобщее голосование. Проголосовали «единогласно»!

После этого собрали со всех проголосовавших заявление о снятии определенной суммы с личных счетов каждого. Эти заявления все в папке подшиты и хранятся у начфина в сейфе. Можете проверить. Там же, или, скорее всего у главного бухгалтера, подшиты все финансовые бумаги о покупки, чеки из магазинов, бумаги о постановке на материальный учёт, как имущества части, командировочный отчет Апостолова о поездке в Москву за приобретением инструментов. Проверял все бумаги я лично, кроме меня начфин и главбух. Претензий не возникло. Свои бумаги я вам предъявил, а остальные посмотрите в этих службах.

– Слушай! Так здорово придумано! Твой опыт можно рекомендовать другим частям.

– Да! Но только тем, где солдаты получают зарплату или премии, как у нас.

Смена командования батальоном началась незамедлительно.

Первым прибыл новый командир батальона майор Косов. После представления его в качестве командира батальона впечатление о нём сложилось у всех положительное. За ним следом появился новый начальник штаба в звании капитана, значит, оба будут расти в званиях.

Нового заместителя по технической части Андрею так и не довелось увидеть. Пока он дослуживал, его обязанности выполнял не тронутый комиссией главный инженер.

Быстро прислали нового заместителя по политической части.

Он был ни больше – ни меньше, в звании полковника Петр Петрович Прошин.

44. ПЕТЛЯ ПЕТЬЛЁВИЧ

Конечно, это выглядело довольно странно! У командира батальона, майора по званию, сидящего на должности подполковника, заместитель целый полковник!

Вид этого полковника был вовсе не строевой. Ему бы отлично подошла санаторная пижама в широкую сине – голубую полоску, а он любил ходить в форме с сапогами. В его широченные, просто вольготные брюки – галифе вместе с нижней частью его туловища вполне можно было разместить четыре ведра картошки, да и при этом ещё бы осталось там место. Ходить строевым шагом ему или не довелось обучаться, или не довелось нигде ходить. Ходил он как-то на полусогнутых ногах, постоянно приседая и подпрыгивая.

Такая личность сугубо гражданской наружности, да ещё в звании полковника на майорской должности не могла не заинтересовать. Поэтому информация о нём распространилась моментально.

Он оказался выходцем из «пиджаков». Получил гражданскую специальность, но на предприятии дела, как-то, не заладились, и он через военкомат пошел добровольно в кадровые офицеры.

В родне у него нашёлся высокий военный чин. Его, начинающий карьеру лейтенант Прошин, использовал как «лохматую лапу».