О том, что есть в Греции

Фасолада – одно из культовых греческих блюд. По популярности можно ее сравнить лишь с русскими щами из поговорки «Щи да каша – пища наша». Ее здесь называют «пища героев», «пища богов». В каждом греческом доме непременно готовят белую фасоль не реже чем раз в две недели. Интересно, что белая фасоль появилась в Европе не так давно – после открытия Америки. Изначально ее готовили с лимоном, так как помидоры появились в Европе еще позднее. Приготовим фасоль в ее аутентичном виде – с лимоном, сельдереем и орегано.

Ингредиенты:

500 г белой фасоли среднего размера, замоченной с вечера

пучок сельдерея

луковица

морковка

пучок петрушки

соль, перец,

1 чайная ложка сахара

орегано

оливковое масло

сок 1 лимона

• Кладем фасоль в воду и, как только закипит, сливаем воду с пеной.

• Режем лук, обжариваем его в кастрюле, в которой будем готовить, на оливковом масле до золотистого цвета. Добавляем фасоль, ложку сахара, нарезанный сельдерей и нарезанную же на крупные куски морковь. Заливаем горячей водой так, чтобы она покрывала овощи.

• Варим на среднем огне до готовности. Обычно это занимает час, в скороварке 15 минут.

• Как только фасоль станет мягкой, усиливаем огонь. Следим, чтобы жидкости было достаточно. Кладем соль и перец, еще оливкового масла, лимонный сок и орегано. Похлебка не должна быть очень жидкой.

• При желании можно выжать еще половинку лимона прямо себе в тарелку.

* * *

В рыбных лавках густые очереди. Впереди Вербное воскресенье, Страстная. Греки чтят. Разговоры в очередях душеспасительные, постные – все больше о здоровье.

– Понравился тебе кардиолог, тот, что тебе отец твой рекомендовал? – спрашивает один мужчина у другого. Оба средних лет, с залысинами, животиками, списками продуктов, написанными женским почерком.

– Нет.

– Нет? Почему?

– Ну, делает он мне стресс-тест на сердце. Бегу я бегу, заморился, жму на кнопку, дескать, вырубай. А он не выключает! Я ему – доктор, остановите свою машинерию. Я уже весь мокрый. А он мне такой: «Ты даже не догнал своего отца!» Я сразу на своей могиле эпитафию представил: «Он так и не догнал своего отца». И вот скажи – на фига мне такая эпитафия?!

– Сардины два кг за два евро! – кричит торговец рыбой.

Ему из-за спины антифонно подпевает его сын: – Сардины два кг за два евро!

– Простите, что мы отдаем два кг за два евро, – заглядывая в глаза покупателю, театрально кается торговец.

– У кого же вы просите прощения?

– У сардин, конечно!

Рядом старичок, продающий морепродукты: бестелесный, как морской конек, бледный, как раскрытая мидия, слаборазличимый на фоне интенсивной барочной архитектуры ракушек. Жалуется на самочувствие:

– Давление упало… Но ничего. Сейчас мы это поправим.

Достает мешочек с морской солью, слюнявит палец… Ест немножко соли.

– Ну вот! Сразу лучше стало. Море лечит.

– Отличные чуреки печет твоя мама! – говорит одна молодая девушка другой. – Спросишь у нее рецепт? Отличусь перед своими на Пасху.

– Тесто обычное. Только не забудь встать обмять его ночью.

– А! – энтузиазм гаснет, как свеча на ветру. – Знаешь, что-то мне расхотелось хвастаться…

В сырах – тишина. Только один покупатель, зато приметный. Высокий старик с квадратным лбом. Необычный с геометрической точки зрения лоб расчерчен пятью четкими линиями челки, как нотостан. Жесты у него чрезмерные, крупные, будто бы он – провинциальный трагик. Он активно ест ломтик сыра, ну как ломтик – вообще-то целый ломтище, который дали ему на пробу. Продавец уставился на него саркастически. Видимо, ситуации предшествовал пролог, который я пропустила.

– Ну? – продолжает неизвестный мне разговор квадратный старик.

– Не верю! – запальчиво отвечает продавец.

– Как ты можешь не верить? Я клянусь тебе, клянусь! Не ем я сыр на Страстной, – старик от негодования даже жевать перестает.

– Не ве-рю! – выкладывает на груди руки калачиком принципиальный продавец, не подозревающий, кого он так великолепно косплеит.

– А это вот что? – грозно указывает продавец на свертки с сырами, которые держит покупатель.

– Это для внука! Клянусь глазами Богородицы, – божится трагик. – Мой друг Геракл может подтвердить. Как заставить тебя мне поверить?

От трясет головой, челка срывается с нотостана и повисает всеми своими пятью раздельными частями в воздухе.

К нему подходит дама, наблюдавшая сцену со стороны. Старость истерла даму, сделала ее фигуру и характер тонкими и мягкими, как ветошка. Или она всегда была такой, кто знает. Она прикасается к рукаву трагика ласковыми слабыми пальчиками и говорит:

– Я. Я вам верю!

Трагик успокаивается, забирает свой сыр и уходит. Пасха уже здесь, очень близко.

* * *