О тревогах не предупреждают

Сергею казалось, что сегодня в классе жарче, чем там, на аэродроме под раскаленным солнцем. Тихо урчали кондиционеры, но, честное слово, воспринимались, как рев турбин. Шла отработка элементов боевой задачи на завтрашний день. И Сергей жил небом, мысленно был там. Рядом — Виктор. Казалось, он уже справился с заданием.

— Перерыв, — объявил майор Углов. — Лейтенантам Малышеву, Касатову и Ясиновскому — остаться.

С Малышевым проще.

— После перерыва покажете у доски ваш метод выполнения упражнения, — сказал ему Углов. — А вот с ними…

Внимательно вглядывался в их рабочие тетради комэск, сравнивал. Будто видел впервые. За минувший час не раз ведь подходил к их столу, что-то подсказывал, советовал.

— Оставьте. Разберем на следующем часе занятий.

— Что там он нашел, как думаешь? — заволновался Сергей. Виктор пожал плечами.

С крыльца было видно, как далеко-далеко в песках поднялись к небу, зашатались, двинулись к далеким горам три столба, три смерча, поднятые ветрами. К перемене погоды. Все ближе осень.

А в классе, когда задание выполнено, — благодать. Кондиционеры помогают. Только как оно выполнено, задание?

— Вот две тетради, — развернув их, майор Углов показал классу. — В первой (Сергей напрягся) — все продумано, выверено с документами, регламентирующими нашу летную работу. Схемы, как видите, вычерчены не только четко, но и образно. Это — полет. Вот он, как на ладони.

Вторая — внешне не хуже. Но в ней — провалы. Вот здесь и здесь, как видите, недостаточно четко отражена динамика полета. На одном из его этапов вообще не отражены параметры. Дело, товарищи, не в том, что лейтенант Касатов умеет рисовать. Он вложил в задание душу. А в рабочей тетради лейтенанта Ясиновского не вижу этой души. Возвращаю на доработку и позвольте рассказать о таком случае. Один летчик считался в полку мастером стрельбы по наземным целям. Впрочем, был это я. И гордился тем, что так считают. Показалось мне, что я точно вывел машину на входной ориентир. Да вот не учел, что рядом оказался такой же ориентир линейного характера, лишь только под углом тридцать градусов к первому. Тут бы и обратить мне внимание на отличие по курсу… Обратил, куда денешься. Понял ошибку, внес поправку, но и секундное замешательство породило неуверенность в себе, сказалось на исходе стрельбы. Вот так-то. Уверенность в стрельбе нельзя рассматривать, как нечто обособленное, чисто снайперское. Она — звено общей цепи. Ну, а теперь лейтенант Малышев у доски расскажет, а затем и покажет нам свой метод выполнения упражнения.

Вычертив схему, Илья четко доложил, что берет за основу приборную высоту, задав машине перед началом стрельбы все необходимые параметры полета.

Майор Углов не спешил комментировать, дал обдумать ответ всем.

— Скучно? — обратился он к опытным летчикам. — Ясно, что этот метод даст положительные результаты в стрельбе лишь при стабильном угле пикирования, так сказать, при идеальных условиях полигона. Нам же учиться бою. Но важно сейчас, что лейтенант Малышев ищет себя, находит свой «конец». Вот что важно. Садитесь, Малышев. Сейчас мы с вами, товарищи, еще раз мысленно «поднимем» карту района предстоящих действий.

— Врезал мне майор Углов, — шепнул Сергею Виктор. — Что молчишь? Врезал за дело и по всем правилам. Только так.

«Только так» — любимое выражение майора Углова.

* * *

Сергею помнится тот день до мельчайших подробностей. Когда лейтенанты узнали, что будут участвовать в полетах с боевой стрельбой, то, откровенно признаться, не поверили. Хочется, конечно, до чертиков, но не рано ли? За плечами чуть больше полугода самостоятельных полетов на сверхзвуковых истребителях.

Сомневаться долго не пришлось. План подготовки к предстоящим полетам на боевое применение, оказывается, уже составлен, утвержден. И доведен. Эскадрилья приступила к интенсивным тренировкам на земле и в воздухе.

Нагрузки, нагрузки, нагрузки. Полеты под «шторкой», когда ведешь свой ракетоносец в закрытой от света кабине только по приборам, маршрутные полеты, учебные перехваты на заданном рубеже. А на земле — детальный разбор каждого элемента, каждой ошибки.

И снова полеты. Нет, это было далеко не натаскиванием. Им, лейтенантам, доверяли и спрашивали по самому строгому счету. Так воспринимал это Сергей. Несколько раз он поднимался в воздух на «спарке» с майором Угловым — командиром эскадрильи. Задания почти одинаковые, но каждый такой вылет — как небо от земли. Вчера Углов преподал Сергею урок внезапности, сегодня перебрал с ним всю цепь предстоящего «боя».

Странное дело, чем глубже подготовка, тем больше волнение. Сергей с завистью смотрел на Виктора — тот, как всегда, у себя в руках, невозмутим.

— Дрейфишь? — спросил он как-то Сергея.

— Ага.

— А я нисколечко. Только не спрашивай, почему. — Вздохнул: — Впрочем, сам скажу. Да потому, что промажу. Такое паскудное чувство.

«Вот тебе и невозмутим!» — подумал Сергей. А Виктору, чувствовалось, нужно было выговориться:

— Первой ракетой! Понимаешь, второго захода у нас не будет. Ну как здесь не волноваться? Я вот завидую тебе.