О вечном и преходящем

Современный интеллигент уверяет себя, что, отказав­шись от привычной для него жизни, полной сменяю­щихся потоков впечатлений, волнуемой страстями, ко­торые вздымают его душу вверх или бросают вниз, как волны в бушующем море корабль, попавший в их плен; отказавшись от привычных картин рафинированных преступлений и блуда, которые стали превращаться для него в какой-то допинг; от привычных знакомств и свя­зей, основа которых - солидарность в грехе и состяза­ние на выносливость в болтовне; одним словом, подавив в себе помыслы и эмоции, он останется в душевной пустоте, в состоянии мертвящего равнодушия и бес­чувствия и будет чувствовать только одно - свою беспо­мощность, как ребенок, выпавший из колыбели.

Мы встречаемся с непониманием смысла христи­анской жизни. Христианское бесстрастие по своему смыслу и значению не только отличается от бесстрастия пантеистической мистики, например буддизма, но про­тивоположно ему. Христианское бесстрастие - это очи­щение чувств от эффективности и порочных влечений, это одухотворение души, исцеление воли, приведение эмоций в состояние взаимной гармонии. Но искореняют­ся не эмоции, а их диссонирующие звуки; не уничтожа­ется мысль, а ум освобождается от хаоса помыслов. Душа освобождается от рабства похотям и темным вле­чениям, и тогда начинается ее истинная жизнь.

В пантеистической мистике душа не возрождается от греха. Психическое содержание человека отождествля­ется со злом, причиняющим страдание, которое надо уничтожить. Силы, способности и проявления души не очищают от гноя греха, а отсекают определенными медитативными упражнениями, как хирургическим ножом. Большинство наших интеллигентов не знакомы с сутью христианской мистики, в основе которой лежит преображение, поэтому они путают ее с мистикой уни­чтожения, мистикой смерти, которая стремится превра­тить душу в темный вакуум, где исчезают, как в какой-то бездне, мысли, чувства и представления.

Христианский аскетизм имеет жизнеутверждающий характер, но эта жизнь - не интеллектуальное «обжор­ство» внешними знаниями, не пароксизмы страстей, потрясающих душу, а воскрешение духа, которое ощуща­ется человеком как полнота и глубина жизни.

Впрочем, надо сказать, что современная интеллиген­ция в большинстве своем знает о восточных учениях по их европейским подделкам, поэтому за привычной для европейца терминологией не видит их сатанинского лица. Мы хотим сказать, что в христианстве душа испы­тывает страдания в борьбе с грехом и страстями, въев­шимися в нее. Эта борьба может быть временами тяже­лой и острой, но благодать утешает человека и в мину­ты испытаний дает ему силы и даже радость. Но равнодушие и бесчувствие, которых боятся интеллиген­ты, вернее, оправдывают свою боязнь расстаться со стра­стями, чужды христианству. Равнодушие и бесчувствие к человеческой личности порождает другое - потерю смысла жизни, эгоизм и пантехнократизм, который пе­реходит в агрессию, машины против человека.

Компьютер завоевывает все новые пространства чело­веческой души, иссушая и порабощая ее. Человек сна­чала добровольно, а потом невольно оказывается в пле­ну у машины, где нет живых отношений даже в той форме, которые существовали между человеком и жи­вотными. Раньше были сказки, персонажами которых были звери; теперь появились новые фантастические сказки о взбунтовавшихся компьютерах, которые стали неуправляемыми и неконтролируемыми.

Машиной можно пользоваться, но ее нельзя любить. Технократическая система изменяет менталитет челове­ка, и он относится к окружающим его людям как к ма­шинам, от которых надо защищаться, или же ими мож­но пользоваться. В мире компьютеров нет места челове­ческой личности, а в душе человека - места для Бога. Компьютер убивает интеллект, поэтому мы предполага­ем, что через несколько поколений сама интеллигенция исчезнет, как вымерли мамонты в ледниковый период. Останутся узкие специалисты, как надсмотрщики над машинами, которых ничего не будет интересовать, кроме собственных аппетитов. Власть над машинами не прине­сет им счастья, и в своем эгоизме они будут похожи на узников, родившихся в тюрьме. В книге Ездры написано, что земля будет рождать чудовищ²⁴⁴.

Жизнь человека без любви неестественна, поэтому он не может удержаться даже на уровне биологизма. Потеряв способность любить, он впадает в состояние стертого безумия и различные патологии. Позитивизм практически переходит в демонизм. Только христианст­во, дарующее человеку любовь и учащее его любить, мо­жет освободить человечество от перспективы коллектив­ного безумия, маний и фобий. Среди душевнобольных уже появился особый вид фобий: больному кажется, что какие-то скрытые аппараты направляют на него смерто­носные радиоактивные лучи...