О видах на урожай, альфа-самцах и кусочке счастья (сборник)

Борис, уже не один год живший холостяком, встретив Алину, вдруг особенно остро почувствовал, что не хочет нарушения границ собственной свободы. Его устраивали отношения без глупых взаимных обязательств и претензий, редкие встречи, и только тогда, когда обоим их хотелось. Ему нравилось отсутствие женских халатиков, тапочек, чужой зубной щетки в квартире. Будучи сам не слишком общительным и даже замкнутым, Борис был щепетилен по отношению к чужому присутствию. Да Алина и не стремилась поселиться у него. Она своей присущей многим женщинам-«рыбам» интуицией сразу поняла, прочувствовала: в доме Бориса она — гостья. Может, и желанная, и интересная ему, но только гостья, и вряд ли ее статус когда-нибудь переменится. Потому Алина, в отличие от своих предшественниц, не делала бестолковых попыток играть роль жены, наводя порядок, стирая и убирая в его «берлоге».

Алина пыталась разобраться в своих чувствах к Борису и не могла понять: почему она с ним? И с ним ли она? И с ней ли он? Неприязнь первых минут знакомства сменилась любопытством, которое постепенно переросло в странную, с болезненным оттенком, привязанность. И это было странно. Она никогда не рассматривала этого мужчину как возможного спутника жизни. Он не отвечал ее ожиданиям. С ним она не чувствовала себя защищенной, не ощущала так ценимой ею стабильности. Он не был добр или щедр в той степени, как ей хотелось бы. Он не умел делать комплиментов. Почти совсем не дарил цветов. Был не слишком разговорчив. Алина не признавалась себе, а тем более Борису, что это, наверное, то, что называется химией. Еще не любовью, но уже зависимостью. И чем больше Алина уговаривала себя не увлекаться Борисом, не отдаваться чувствам, которых так давно жаждала, тем больше увязала в них. И это при том, что он не форсировал событий, никогда не говорил об их общем будущем, вообще не объединял себя и ее в «мы».

В какой-то момент она сказала себе: да, она ждет таких разговоров, она хочет быть с ним всегда, хочет за него замуж. Конечно же, в этом Алина призналась только себе и единственной подруге. Открыться первой означало для нее остаться безоружной.

— Но почему безоружной? — спросила Алину подруга. — Разве вы враги?

— Нет, — ответила Алина, — но после такого признания его равнодушие меня убьет. Понимаешь, я не смогу сделать вид, будто мне это безразлично…

— Как у вас всё сложно… Почему бы тебе так и не сказать: «Боречка, ты такой замечательный, такой умный, брутальный, в тебе столько талантов: ты и инженер, и писатель, практически инженер человеческих душ. Я восхищаюсь тобой! Кажется, я даже влюблена в тебя. Нет, не кажется, я в этом совершенно уверена», — вошла в роль подруга. — «Я думаю, что лучшего спутника жизни мне не встретить». А потом, пока он тает от твоих комплиментов, заметь, заслуженных, ты ему прямо в лоб: «Я хочу быть с тобой всегда. Возьми меня замуж!»

— Тебе бы только шутить… Ты себя когда-нибудь предлагала в жены?

— Не-а, не пришлось. Ты же знаешь, мой Ванюша лишил меня такой возможности еще двадцать лет назад. А жаль… Это так романтично.

— Нет, дорогая моя подружка, этот вариант не для меня. Мой мужчина должен чувствовать меня, понимать без слов. Еще до того, как я подумаю об этом.

— Ты сейчас про мужчин вообще, Алин? Вот смотрю я на тебя, вроде взрослая тетка, полжизни уже прожила, а глу-у-упая…

Алина хотела уже возмутиться, но подруга обняла ее со словами: — Ты пойми, дурочка моя великовозрастная, — сказала она ласково, — мужчина — что дитя. Ему всегда надо говорить, что делать, куда идти, что покупать, каких подарков ты ждешь от него… Всё конкретно и прямо. И не жди, он сам не догадается, что ты там себе напридумывала. Он устроен по-другому. У него всё гораздо проще. Дали задачу — выполняет. Не сказали что-то сделать, значит, этого и не требуется. Я, конечно, утрирую. Но это чтобы ты поняла: ты ведешь себя неправильно. Не мудро. Не по-женски. Умная женщина к нужному ей решению подведет мужчину сама, тактично и ненавязчиво. И при этом он будет уверен: это решение — чисто его, мужское, продуманное. Так что дерзай, Алинка! Еще ничего не потеряно.