О Викторе Некрасове

Это было в 60-х годах. В кинотеатре «Украина» был устроен просмотр фильма Параджанова «Тени забытых предков». Перед началом сеанса на сцене за столом собрались авторы фильма: режиссер Параджанов, художник Якутович, оператор Ильенко, исполнитель главной роли Иван Миколайчук и другие. Их поздравляют, преподносят цветы, говорят хорошие слова. Говорят искренне, взволнованно, ведь фильм действительно замечательный. Одна из художниц осталась без цветов. Поднявшийся на сцену Дзюба преподносит ей небольшой букет, а потом обращается к залу и говорит о том, что в стране снова начались репрессии, что честные люди не должны молчать… В зале шум. Кто-то предлагает всем, кому не безразлично происходящее, кто протестует, подняться с места. Поднимается большая часть публики. Администрация перепугана: откуда-то взялись мегафоны, которыми стараются заглушить голос Дзюбы, голоса и выкрики из зала…

Начиная с 30-х годов, со времен страшных сталинских репрессий, люди выучились молчать, и выступление Дзюбы было подобно разорвавшейся бомбе. Но это выступление не вызвало в народе широкого резонанса. О нем говорила интеллигенция, говорила с глубоким уважением, но больше шепотом и оглядываясь.

Еще до происшедшего в кинотеатре «Украина» Дзюба стал в литературных кругах заметной фигурой благодаря ряду блистательных и смелых литературных статей. Прочтя первую из них, Некрасов захотел поскорее познакомиться с Иваном Михайловичем, искал его в Крыму, где тот лечился, но они как-то разминулись. Знакомство в конце концов состоялось уже в Киеве, и зародившаяся взаимная симпатия вскоре перешла в дружбу, продолжавшуюся в течение многих лет.

У Некрасова она была похожа на страстную влюбленность, и вот тогда-то и состоялось чаепитие, с которого я начала свой рассказ.

Надо сказать, что если все мы радостно пялили на Дзюбу глаза, то у него самого вид был далеко не восторженный. По своему характеру человек очень скромный, он выглядел растерянным, казалось, ему хочется провалиться сквозь землю. Общий энтузиазм, шум вокруг его персоны вызывал у него буквально физические страдания.

Некрасов и Дзюба остались верны своей дружбе до самой эмиграции Вики в Париж, хотя во многом они были тогда не согласны друг с другом — в частности, как я слышала, Дзюба считал Викин отъезд необдуманным поступком.

Пишу об этой дружбе хотя бы потому, что в ней особенно ярко проявился характер Виктора Платоновича. Он сам рассказывал мне, рассказывал мне это и один из присутствовавших на заседании парткома, на котором Некрасов был исключен из партии, что, когда к Виктору Платоновичу обратились с вопросом, порвал ли он наконец со своим бывшим другом Дзюбой, Вика ответил: «Почему „бывшим“? Дзюба арестован, но ведь следствие еще не закончено. Никто не доказал мне его вины. Я продолжаю гордиться нашей дружбой».

Когда Дзюба был освобожден из тюрьмы, Некрасов первым из друзей в тот же день пришел к нему домой.

Существует, кажется, французская пословица: чтобы сочувствовать другому в горе, нужно быть человеком, но чтобы сорадоваться в радости — нужно быть ангелом. Конечно, определение «ангел» никак не подходит к Виктору Некрасову, но сорадоваться он умел. Когда вернулись из своей первой северной поездки художники Ада Рыбачук и Владимир Мельниченко и привезли замечательные работы, официальная «общественность» Киева приняла их более чем холодно (хотя поездка на Север как-то не укладывалась в понятие «творческой командировки», ибо это был подвиг). Но как же восторженно восприняли их творчество, их жизнестойкость Некрасов и Волынский! Кстати, как художников их оценили не только они — их работами восхищался и Рокуэлл Кент.

Аду и Володю, как скоро запросто стали мы все их называть, Некрасов и Волынский называли не иначе как «наши дети», говорили о них, писали, гордились ими и просто очень их полюбили. Только люди сами очень талантливые так могут радоваться таланту других, как радовался Некрасов каждой новой работе Рыбачук и Мельниченко.

* * *

А сейчас другое приходит на память. Другой рисунок в мозаике памяти.

Пасмурный день. В комнате темновато, или мне это только кажется — при взгляде на потемневшее лицо Некрасова. Он только что прочел мне письмо маршала Еременко о фильме «Солдаты» — экранизации повести «В окопах Сталинграда». Фильм был замечательный. Вика, сам в прошлом актер и театральный художник, принимал самое активное участие в постановке. Даже снимался в массовке в качестве одного из пленных фрицев. В этом фильме сыграл одну из своих первых ролей в кино Иннокентий Смоктуновский. Успех у фильма был большой. Правда, показывали его не часто. Последний, седьмой, раз я его видела в каком-то маленьком кинотеатре на Подоле. И вот оценка Еременко. Не помню, куда было адресовано его письмо, кажется, в газету «Красная звезда», а быть может, я ошибаюсь. Письмо резкое, холодное и злое. Еременко пишет, что если в дальнейшем у нас будут такие же пацифистские фильмы, то будущую войну мы наверняка проиграем.