О войнах

Юнгер ярко описывает экстремальные ситуации. Он жил со взводом американских пехотинцев в одной из самых изолированных и опасных долин Афганистана, куда можно было добраться только на вертолете. На этой территории, контролируемой талибами, они почти каждый день вели перестрелки, в которых погибло четыре десятка человек. Но это были люди, которые добровольно пошли на задание, которым нравился азарт боя, и которые испытывали страх только в перерывах между боями. Эти люди жаждали убивать, некоторые утверждали, что живут ради перестрелок, которые, по их мнению, "безумно захватывают". Некоторые гордились вытатуированным на груди словом "неверный". Они ликовали, когда разведчик рассказывал о раненом боевике, ползущем по горной тропе к своей оторванной ноге. Они признают, что являются ужасными гарнизонными солдатами: недисциплинированными, жестокими, презрительно относящимися к некомбатантам. Подпитываемые тестостероном и адреналином, страдающие от сексуальной депривации, они шутя убивают и насилуют (даже собственных матерей и сестер). Их хорошие качества - убойная эффективность, мужество, доходящее до героизма, и привязанность, доходящая до любви. Они готовы пожертвовать жизнью друг за друга. Однако, вернувшись домой после войны, они испытывают трудности с адаптацией к нормальной жизни. Удовольствие от убийств привело к деградации их психики: из героев-садистов они превратились в жертв.

В этих войнах гибель военнослужащих союзников была немногочисленной, но непредсказуемой. Неожиданные взрывы стали причиной более трех четвертей ранений американских и британских военнослужащих в Ираке и Афганистане. Взрывы вызывают избыточное атмосферное давление, а затем вакуум, способный проникать сквозь твердые предметы, поэтому солдаты могут избежать тупых травм, но получить невидимую черепно-мозговую травму. Более половины из трех тысяч американских солдат, получивших ранения в Афганистане и Ираке, получили повреждения головного мозга различной степени. Поскольку их средний возраст на тот момент составлял всего двадцать три года, полученная травма будет влиять на память, настроение и способность мыслить в течение шестидесяти лет, а возможно, и больше. Многие из тех, кто мог бы умереть от подобных ранений в предыдущих войнах, сейчас лечатся, но остаются с неизгладимыми физическими, психологическими и когнитивными травмами. Если во Вьетнамской войне соотношение раненых и убитых составляло 2,6:1, то в Афганской и Иракской войнах, благодаря улучшению медицинского обслуживания, оно составило около 15:1. На фоне истощения, вызванного длительным пребыванием в зоне боевых действий, случайное столкновение с опасностями усиливает фактор страха. Это страдания, которые мы причиняем нашим солдатам.

Современное оружие заставляет солдат не высовываться и вести огонь практически вслепую, вынуждая противника также не высовываться и вести дикий огонь. В последних войнах подавляющее большинство вражеских жертв было нанесено летчиками сверху, а также ракетами и беспилотниками, выпущенными издалека. Поскольку Соединенные Штаты господствуют в небе, американцам не нужно бояться смерти сверху, в отличие от противника или соседних гражданских лиц.

В Ираке и Афганистане партизанская тактика и враг, скрывающийся среди мирного населения, создают морально неоднозначные ситуации, как это было во Вьетнаме. Чарльз Шихан-Майлз вспоминает, как во время первой войны в Персидском заливе он столкнулся с двумя загоревшимися иракскими грузовиками. Когда один из пассажиров выбежал из загоревшегося грузовика, Майлз выстрелил из пулемета и мгновенно убил его. Его немедленной реакцией было "чувство ликования, радости", но через долю секунды он ощутил "огромное чувство вины и раскаяния". Образ горящего человека, бегущего и умирающего, остался с ним "на годы, годы и годы". Его подразделение вернулось домой, и он был награжден медалью, но чувствовал себя "наверное, самым плохим человеком на свете". Он сказал капеллану, что больше не сможет убивать. "Я не то чтобы не мог, я знал, что смогу. Потому что это было... это было так просто - нажимать на курок и убивать людей. Да, я боялся того, что может произойти. Я боялся того, что это сделает со мной. Каким человеком я стану". Позже он добавил:

За всю свою жизнь я лишь однажды всерьез задумался о самоубийстве. Это было всего через несколько ночей после того, как я впервые убил кого-то... . . Но и тогда я не вернулся домой в США целым и невредимым. Я был одержим чувством вины. Мне снилась ночь, когда грузовики прорвались через наши позиции и мы убили всех, кто в них находился. Я закрыл глаза и увидел это: 24-я пехотная дивизия в Ираке, самая большая механизированная огневая группа в истории. Я был... зол на себя за тот момент безудержной жажды крови, когда я впервые убил.