О войнах

Я напомню о степени расчета средств в моих основных исторических примерах. Римский сенат долго обсуждал решения о войне и мире; он сосредоточивался на экономической выгоде, которую могла принести война, а не на стоимости человеческих жизней. Были и отклоняющиеся от нормы случаи, такие как войны Цезаря в Галлии и Британии, от которых не ожидали прибыли. Здесь основными мотивами была внутренняя политика: большинство сенаторов хотели, чтобы Цезарь находился далеко, где он не мог бы разжигать смуту в Риме, в то время как фракция Цезаря хотела, чтобы он командовал легионами за границей, а затем возвращал их для разжигания смуты в Риме (что он, собственно, и делал). Сенаторы редко сомневались в военной победе, поэтому обсуждение военных шансов сводилось к вопросу о том, сколько легионов следует мобилизовать. Война обычно одобрялась, если только ревность не мешала соперничающему сенатору получить возможность командовать армией или если не велись другие войны, что оттягивало ресурсы. Иногда сенаторы проявляли излишнюю самоуверенность, что приводило к поражению. Но в ответ на это сенаторы устремлялись вглубь людских ресурсов и в конце концов одерживали победу, как это было в Пунических войнах. Конечный процент успеха в войнах, инициированных римлянами, был высоким. Однако война для римлян не была "выбором" - это было то, что римляне делали в силу своих милитаристских институтов и культуры. Для карфагенян, напротив, более важной была цель получения экономической прибыли, и они не шли на такие жертвы ради военных целей. Поэтому они проиграли Пунические войны и были уничтожены.

Правители двух бывших варварских династий Китая - Юань и Цин - вели себя как римляне. Они также могли зарываться в ресурсы глубже, чем их противники, поскольку милитаризм был заложен в их институты и культуру. Военная мощь изменила структуру трех других источников власти. Как и в Риме, война считалась самым верным путем к богатству, политической власти, статусу, чести и славе. Война - это то, что делали монголы и маньчжуры, ацтеки (в меньшей степени инки) и арабские завоевательные династии при каждом удобном случае или оскорблении. Они продолжали агрессию до тех пор, пока не достигали гордыни, которую иногда вызывали пустыни, джунгли или океаны природы. В конце концов это заставило их предпочесть дипломатию и мир - реализм отложенной реакции. До этого времени правителей сдерживал скорее институционализированный милитаризм, чем расчет. Но, возможно, мои довольно агрессивные примеры - Римская республика, монгольские, маньчжурские, ацтекские и арабские династии - были нетипичными.

Поэтому я рассмотрел две более мягкие китайские династии Сун. Первый император династии Сун, Тайцзу, был образцовым реалистом, вел и выигрывал наступательные войны после осторожных первых проб, чтобы проверить, насколько вероятна победа, и тщательно накапливал достаточные силы. Однако его преемники начали шесть наступательных войн, в результате которых добились лишь одного успеха, одной дорогостоящей ничьей и четырех поражений. Мешали рациональному расчету праведный ревизионизм, требовавший возвращения "потерянных территорий", попытки отвлечь внимание от внутриполитической борьбы за власть, непомерные амбиции императора или неправильный выбор союзников, как в решающих финальных войнах двух династий (единственная крупная геополитическая причина). Другие правители Сун предпочитали мир или оборону агрессии не столько из-за слабости, сколько из-за стремления к экономическому и социальному развитию, следуя либеральным, а не реалистическим установкам, отдавая предпочтение дипломатии, культурному сотрудничеству, производству и торговле. Напротив, последние императоры династии Сун (как и последние императоры династии Мин) были относительно слабыми, но ускорили крах, нанося импульсивные удары, отрицая свою слабость, вместо того чтобы пойти на уступки. Сун представляет собой неоднозначную картину.