О войнах

И все же я предпочитаю писать не о государствах, а о правителях, будь то отдельные люди или небольшие группы. Мы видели, что они принимают решения, обладают познанием, эмоциями и ценностями, которых нет у государств. Однако государства важны как политические институты и сети, в рамках которых действуют правители. Они распространяются на гражданское общество, передавая приказы, ограничения и ресурсы в обе стороны - от центра к периферии. Поэтому для рациональной внешней политики необходимы как рациональные лица, принимающие решения, так и некоторая общая согласованность правил и практики этих институтов. Степень согласованности действий государств была различной, и в истории не наблюдалось устойчивой тенденции к большей или меньшей согласованности. Римская республика отличалась значительной согласованностью в принятии военных решений. Правила сената и народных собраний были четкими, как и в некоторых древнегреческих городах-государствах. Китайское императорское государство было достаточно последовательным, поскольку в нем существовало два двора, в одном из которых доминировали император и его родственники, а в другом - дворянско-бюрократическое сословие. Основными проблемами, препятствующими целостности, были отношения между ними, а также огромные размеры империи и кризисы престолонаследия. В феодальных монархиях слаженность зависела от отношений между князем и его ведущими вассалами, которые пользовались значительной автономией. Отношения между ними могли быть гармоничными или дробными и периодически сопровождались кризисами престолонаследия. Теоретически в современных представительных демократиях существуют четкие правила принятия решений о войне и мире, однако размеры и сложность современных государств могут их нарушить - например, хаотичное принятие решений несколькими институтами, ставшее причиной Первой мировой войны, или "теневые" неоконсервативные сети, запутавшие командную цепочку в администрации Буша-младшего, - оба случая снижают рациональность принимаемых решений. Высокий уровень институциональной согласованности встречается довольно редко.

Правители всегда считают свои решения о войне рациональными как с точки зрения средств, так и с точки зрения целей, и, конечно, постараются избежать войны, которую, по их мнению, они, скорее всего, проиграют. Трудно проследить за их мотивами, которые, безусловно, разнообразны. Однако мы можем задать простой вопрос: Выигрывают ли войны те, кто их инициирует? Очевидно, что некоторые не выигрывают, но это может свидетельствовать лишь о понятных ошибках. До нерациональности средств могло бы дойти, если бы инициаторы систематически либо проигрывали их, либо вели очень дорогостоящие войны без победителя. Количественные данные по войнам с 1816 года имеются, и я могу добавить свои исторические случаи.

Мелвин Смолл и Дэвид Сингер пришли к выводу, что в период с 1816 по 1965 год инициаторы побеждали в тридцати четырех из сорока девяти войн, что, очевидно, свидетельствует об относительно рациональном принятии решений. При этом более чем в половине случаев инициатором была крупная держава, нападавшая на мелкую. Из этих девятнадцати столкновений крупная держава инициировала военные действия в восемнадцати случаях и победила в семнадцати. Это неудивительно, поскольку война между акулой и мелюзгой не представляет особого риска для акулы. Когда мелюзга воевала с мелюзгой, инициатор выигрывал в четырнадцати случаях и проигрывал в семи, а когда акулы воевали с акулами, инициаторы выигрывали в трех случаях и проигрывали в пяти. Таким образом, начало боевых действий с меньшей вероятностью приводило к победе, если участники боя были близки по силе. Авторы добавляют, что среди их случаев была только одна патовая война (во что мне трудно поверить).