О войнах

Можно представить себе контур развития военных действий на протяжении веков. В каждом регионе, где возникали государства и классовое деление, государства периодически вели войны против родовых, племенных и безгосударственных групп на своей периферии, затем поглощая их. Обладая военными преимуществами , периферийные группы могли нанести ответный удар, но для этого им приходилось создавать собственные государства. По мере того как каждый регион наполнялся государствами, их войны становились все более направленными друг против друга, хотя стимулы для завоевания новых периферийных народов сохранялись. Милитаристские институты и культура, выросшие на выгодных малых войнах, затем были переведены на большие войны друг с другом. В лучшем случае эта война велась с нулевой суммой: одни выигрывали, другие проигрывали, но поскольку проигравшие исчезали, то исчезала и их история. Для нашего потребления зафиксированы успехи имперских цивилизаций, независимо от того, состояли ли они из одного государства или нескольких конкурентов. Но в современных обществах весь мир заполнен государствами, легитимность которых поддерживается международными институтами. Война между крупными государствами уже не может быть рациональной, хотя нет никакой гарантии, что правители будут рациональными. Современные поля сражений в значительной степени перенесены в пространства внутри слабых государств. Таким образом, войны - это историческая последовательность, в которой опыт прошлых поколений тяжело ложится на мозги живущих, иногда (как говорил Маркс) в виде кошмара, но чаще в виде захватывающей фантазии.

 

Заключение

Я начал с вопроса о том, почему правители выбирают войну для достижения целей, а не прибегают к более мягким источникам власти - экономическому обмену, идеологии сотрудничества или геополитической дипломатии. Правители действительно обладают определенной свободой выбора. Но выбор - не совсем верное слово, поскольку решения также воплощают в себе социальные и исторические ограничения, о которых акторы не до конца осведомлены, являясь частью их принимаемой на веру реальности. Социология рассматривает человека как создателя социальных структур, которые затем институционализируются, ограничивая последующие действия. Решения принимаются под влиянием ограничений, обусловленных самоуверенностью, социальными клетками, разнообразными эмоциями, нетерпимыми идеологиями, внутренней политикой, милитаризмом, заложенным в институтах и культурах, а также тиранией истории. Таким образом, существуют различные уровни причин войны - мотивы, эмоции, идеологии, а также экологический, геополитический и исторический контексты и неустойчивые процессы эскалации. Их многообразное взаимодействие во времени и пространстве, как отмечал Раймон Арон, может разрушить любую простую теорию причин. В ответ на это некоторые реалисты расширили понятие рационального выбора, включив в него все эти факторы, но их различные метрики затрудняют определение их относительных весов, а если все они будут рассматриваться как рациональные, то теория станет кольцевой, и мы не сможем выявить иррациональность. Тем не менее, я упростил мотивы, способствующие возникновению причин, до трех основных: жадность, статус и слава, наслаждение доминированием.

Что касается рациональности, то решения правителей о войне или мире иногда принимались тщательно, с просчетом плюсов и минусов, но просчеты случались слишком часто, чтобы поддерживать модель рационального выбора, хотя существовала и рациональность отложенной реакции, когда правители понимали, что откусили больше, чем могли прожевать. Но в эпоху ядерного оружия и изменения климата реализм замедленной реакции оказался бы слишком запоздалым для выживания человечества. Объединение экономической и военной мощи - захват материальных ресурсов с помощью войны - составляет суть реалистической и марксистской теории. Иногда это рационально для победителей, хотя в подавляющем большинстве случаев имеет нулевую сумму, когда одни выигрывают, а другие страдают. Но постоянное вмешательство эмоций, идеологических и политических мотивов ослабляет рациональность как средств, так и целей.