О войнах

Важное значение имела и геополитическая стратегия Цинь. Хуэй подчеркивает "умные", "коварные" и "макиавеллистские" уловки циньских правителей, которые "разделяли и властвовали" между противниками, ожидая, когда они ослабят друг друга в войне. Летописцы подчеркивают разные дипломатические таланты и личные качества царей и князей, разные военные таланты их генералов, сложные интриги их советников. Однако трудно поверить в то, что циньские правители должны были обладать монополией на разумную стратегию на протяжении 135 лет своего возвышения, и они действительно вели больше войн, чем их соперники. Однако, поскольку их территориальные захваты носили фрагментарный и конъюнктурный характер, они не вызывали излишней тревоги у соперников. За этот период на пятьдесят две экспансионистские войны пришлось всего восемь уравновешивающих ответов союзников. В 266 г. до н.э. назначение Фань Суя на пост старшего министра привело к изменению политики. Он призывал к "бесповоротному экспансионизму", утверждая, что путь к господству лежит через войну с соседом в союзе с более далекими державами, которые могут заставить соседа вступить в войну на два фронта. Это позволит расширить государство, а "каждый полученный дюйм или фут - это фут или дюйм короля".

Правители хорошо разбирались в геополитических альтернативах. Балансирование против потенциального гегемона называлось вертикальной стратегией, в то время как горизонтальная стратегия предполагала примирение с ведущей державой и участие в ее возвышении. Горизонтальная стратегия исходила из прошлого опыта, что ни одно государство не может долго оставаться на вершине власти, поэтому становиться на сторону более могущественного правителя не рискованно. Вскоре было доказано, что это не так, но Цинь до поры до времени не представлял собой экзистенциальной угрозы. Цинь возглавил союз, разгромивший последнюю попытку гегемонии, предпринятую царем Ци, который собирался принять чжоуский титул Сына Неба. Тогда Цинь заключил союз с пятью другими царями и победил Ци. Теперь оставался только один правитель, сопоставимый по силе с Цинь, - правитель Чжао, а также пять более слабых. Чжао мог бы организовать уравновешивающую коалицию, но государства, которым непосредственно не угрожала Цинь, предпочитали сохранять нейтралитет. Когда Цинь напал на Чжао, оно пыталось поглотить другое государство, поэтому Чжао пришлось воевать на два фронта, а Цинь - только на один. После колебаний удачи, продолжавшихся три года, Цинь одержала победу. Последние оставшиеся государства могли заключить между собой союз. Но после поражения Чжао они колебались между вертикальным и горизонтальным вариантами. Для некоторых из них заключение договора в этот момент казалось лучшей участью. Были предоставлены условия, подтверждающие полномочия местных правителей, если они признают суверенитет Цинь.

В основе победы Цинь лежали и более широкие внутренние реформы. Хуэй противопоставляет "самоукрепляющий" характер циньских реформ "самоуслабляющим" реформам европейских государств. Европейцы действовали в условиях монетарной экономики, допускавшей займы, продажу государственных должностей, налоговое хозяйство и наем наемников. По ее мнению, это были "легкие", но "самоослабляющиеся" способы ведения войны, поскольку они ослабляли контроль правителей над влиятельными группами гражданского общества. Наиболее успешные европейские государства, начиная с XVII века, не ослабляли себя подобным образом. Голландия и Британия создали налоговые и финансовые институты, способствующие укреплению государства, и добились гегемонии через создание глобальных империй, хотя и не в самой Европе.

Реформаторские движения легалистов V-IV вв. до н.э. стремились создать новые отношения между враждующими государствами и их населением, параллельные Риму и напоминающие европейские государства XIX-XX вв. Однако это не было гражданское участие. Это была форма авторитаризма, отодвигающая аристократию на второй план и принуждающая крестьян к военной службе в обмен на ослабление крепостного права, предоставление права аренды и, в конечном счете, права собственности. Это можно было бы рассматривать как ослабление принудительного изъятия излишков, но в значительной степени это называлось "размещением армии среди народа", что привносило принуждение милитаризма в повседневную жизнь. Меритократическая военная реформа означала также возможность продвижения солдат по служебной лестнице. Генералы все чаще становились выходцами из незнатных семей.