О времени и о себе. Рассказы.

Привидение (Сказ дедушки Савелия четвертый)

Некоторые травники-целители утверждают, что настой травы бессмертника излечивает от всех болезней. В поисках этой травки я и оказался в двух верстах от своего селения на склоне неглубокого ложка. Слева по склону — густой тальник. Справа — свежеподнятая зябь, да так вспахано, что одни горбатые глыбы видны по всему полю. Сзади поблескивало маленькое озерцо в лощинке, а прямо по меже, в полуверсте, виднелись домики садоводов. Вдруг слышу со стороны озерка звук мотора. Вдоль овражка прямо по пашне пробирается мотоциклист. В люльке — пластиковый бочонок для воды.

Все ясно. Везет воду в свой сад-огород. Но какой леший заставил его ехать по пашне? Не желая быть свидетелем человеческой безалаберности, я присел в разнотравье, за кустик. Медленно, с трудом продвигалось дело у водовоза — так я его нарек. Поравнявшись со мной, мотоцикл недовольно чихнул и совсем заглох. Перегрелся. Я спокойно сижу, жду. Завел. Дергается, а движения нет. Заднее колесо крутится вхолостую. Заглушил, обошел вокруг, глянул вниз. Почесал затылок. Я тихо сижу, ни гу-гу. Вижу: неудачник, безнадежно махнув рукой, отвернул крышку у бочонка и, раскачивая его, начал выплескивать воду. Зная цену воды в сухую погоду, я загробным, но решительным голосом изрек: «Воду не выливай, она не виновата». Надо было видеть, что произошло. Бедняга остолбенел. Голова медленно поворачивается в мою сторону, а правая рука начинает закручивать крышку бочонка. Меня вдруг обуяла бесовская игривость, беззвучно затрясло от неудержимого смеха. Вот он торопливо заводит мотор, раскачивает мотоцикл взад и вперед, но глыба, оказавшаяся под люлькой, держит намертво. Слышу: горе-водовоз стал поругиваться. Поминает матушку и Боженьку. Я тут же пресекаю:

— Бога не ругай, а зови его на помощь. Осенись — легче будет.

— Я не знаю, как осеняться, — отвечает. Безумец, что он говорит!

— Крестись, твори молитву, — поясняю.

— Я не умею, — а сам пытается разглядеть меня в траве, но тщетно.

— Тогда сиди до морковкина заговенья. Это его не устраивало, и он левой рукой начал выделывать круговые движения от головы до живота.

— Правой рукой надо молиться — поучаю. Руку сменил.

Воспользовавшись моментом, когда он снова, заведя мотоцикл, низко склонился, я подошел сзади и приподнял люльку. Заднее колесо схватилось за землю, и мотоцикл выскочил на межу. Я заметил, что водовоз правым глазом видел меня, но разглядеть не успел. Я снова погрузился в траву.

Вот он заглушил мотор. Оглянулся и стал вертеть головой. Даже вверх посмотрел, приложил руку козырьком — наверное, хотел увидеть НЛО. Но самое интересное, что он ни разу не шагнул в траву, где наверняка нашел бы меня.

Я проследил за уезжающим до пункта назначения. На бугорке стоял недостроенный домик, у него он и остановился. Дня через два я снова оказался в этих местах и решил навестить садовода. В огороде хлопотала женщина. Пожелал ей Бога в помощь. Разговорились. Спрашиваю:

— А хозяин что не помогает?

— Хозяин уехал в село на колодец.

— А из озера-то что не берете?

И она начала рассказывать, как два дня назад он вез воду из этого озерка, но ему померещилось привидение, и он больше туда не поедет. Я промолчал. Пусть будет на моей совести это привидение.

Чудо

Издавна повелось у людей на Руси называть урочища возле своих поселений яркими, самобытными, запоминающимися именами: Кошкин овраг, Дикая грива, Вороний бор и т. п. Деревню, где прожил свою жизнь дед Савелий, тоже окружали места, названные прадедами в честь каких-то имен, событий или назначений. Так, со стороны восхода, в полуверсте от деревни простирался неглубокий, но широкий и длинный дол. Когда-то тут был настоящий лес, но люди свели его на дрова, оставив на память одну старую дупляную, очень толстую и высокую ветлу, которая одна маячила на горизонте, напоминая о былой мощной растительности. Она и сейчас буйная и разнообразная произрастает в несколько ярусов.

Первый — нижний ярус— занимало разнотравье, второй — облюбовали шиповник, ежевичник, малинник. Следующий ярус представляли высокий тальник и черемуха. Последний, самый высокий ярус являла одна ветла.

Поскольку в этом благодатном месте господствовал малинник, то и название ему дали «малиновый дол». Зацветал дол сразу же, как сходил снег и продолжал цвести до самых заморозков. В его травах и цветах находили пищу всевозможные вредные и безвредные насекомые: мухи, стрекозы, бабочки, шмели, осы, пчелы.

Во время основного медосбора дол гудел от неисчислимого множества насекомых и источал аромат цветения далеко за свои пределы. В урожайные на малину годы в эту местность сходились и съезжались любители сладкой ягоды, со всей округи, даже из города. И всем хватало. Прошлый год был не особенно урожайным из-за частых дождей, но Савелий с внуком Димкой хаживали сюда несколько раз полакомиться, да и на компот принести нелишне. Это лето, сухое и теплое, обещало хороший урожай. Димка, после четвертого класса опять приехавший к деду на все лето, уже напоминал: