О времени, стране и о себе. Первый секретарь МГК КПСС вспоминает

Тогда мы по собственной воле выпустили распоряжение Моссовета за подписями Сайкина и Прокофьева о том, что даем согласие на закладку камня на Борисовских прудах, где будет сооружен храм в честь 1000-летия Крещения Руси. Дали команду строителям отвезти туда закладной камень, который Московская патриархия уже подготовила. И мероприятие состоялось!

В июле 1988 года 1000-летие Крещения Руси уже было отпраздновано как государственное событие. Заключительное действо празднования – торжественный концерт по случаю этой даты – проходило в Большом театре СССР.

Общаясь с церковным руководством, пришлось заниматься и восстановлением после пожара Духовной академии в Загорске, и реконструкцией Даниловского монастыря. Гостиницу, правда, так и не удалось построить до праздника 1000-летия, но патриаршие покои успели сделать.

Приходилось бывать на стройках и встречаться с разными священнослужителями, в том числе и с православными строителями, которые в подрясниках трудились, как простые прорабы.

Особенно плотно пришлось познакомиться с руководством Духовной академии, поскольку восстанавливали ее с большим напряжением: работы были очень сложные, а строители наши – народ необязательный. Восстановить требовалось к 1000-летию, так как слушателям академии приходилось жить в нишах монастырских стен, которые забивали досками, оставляя маленькое окошечко. Другого помещения не было.

Ректор Духовной академии произвел на меня впечатление очень умного, широко образованного человека. Я был у него дома и видел его обширную библиотеку с большим количеством светских книг.

Запомнилась встреча с патриархом Пименом – чисто протокольная, когда мы с Сайкиным на Рождество приехали в Загорск. Во главе большого стола сидел Пимен. На столе большое количество салатиков, чай. В торце стоял видеомагнитофон, и патриарх внимательно смотрел, как он сам выступает на каком-то церковном соборе.

Нас посадили за стол, налили чаю и дали по куску пирога. В соседней комнате стоял огромный противень с пирогом, и красивый молодой монах резал пирог на куски и приносил гостям. Разговор был формальный: о здоровье, погоде. Говорил Пимен с трудом и, кажется, не очень понимал, с кем разговаривает. Он был, видимо, сильно болен.

Никаких изменений в моих взглядах на религию после встреч с этими людьми не произошло. Я остался на своих позициях.

Как-то я попросил организовать экскурсию по Духовной академии, по музею. Это было, когда я еще работал в Куйбышевском райкоме и мы шефствовали над Загорским районом. Местные власти договорились об экскурсии. Когда приехали туда, нас встретил человек, который занимался внешними сношениями Троице-Сергиевой лавры.

Обстановка такая же, как и у нас, светских работников, во всех деловых кабинетах; только вместо портрета Ленина висел портрет патриарха Пимена. Меня тогда удивила большая фотография наших и американских космонавтов. Заметив мое недоумение, хозяин кабинета объяснил, что есть такая традиция, в соответствии с которой все наши космонавты перед полетом приезжают в Загорск.

Пока мы ждали, когда придет экскурсовод, нас угостили квасом. Принимающий нас священнослужитель был вроде бы с хорошего подпития. Развлекал он нас всячески. Потом пришел другой монах, у него был совсем другой облик, огромные глаза горели каким-то внутренним блеском. Экскурсию он провел прекрасно. Понимая, с кем имеет дело, ничего не навязывал.

Нас привлекла одна картина: первый переписчик Библии на славянском языке и позади него – ангел. Экскурсовод так трактовал этот сюжет: видите, человек настолько воодушевлен, что ему представляется: рядом с ним ангел. Потом мы ему задавали вопросы. Он охотно отвечал, в частности, что черному духовенству – монахам – не положено иметь семью. А на прощание сказал: «Вы не можете себе представить, насколько жизнь верующего богаче жизни человека неверующего!»

Если говорить о непосредственной работе среди верующих, то это было уже в последние годы, когда я работал в Моссовете и секретарем райкома. У нас в районе было шесть действующих церквей. Больше, чем в любом другом районе Москвы в то время.

Приходилось встречаться с руководителями «десяток», церковными старостами, которые приходили со своими проблемами: то необходим ремонт или пристройка, а то и разобрать склоки, которые у них бывали. Да-да, с этим тоже в райком партии приходили! Жаловались, например, верующие на старосту, что тот не туда деньги тратит, или кто-то груб.

От некоторых вопросов я не отгораживался по простой причине. Скажем, реконструкцию или ремонт патриархия не могла без нас решить. А если возникали вопросы по внутренним взаимоотношениям, я, конечно, в это дело не вмешивался и посылал в патриархию или исполком райсовета, где был заместитель председателя, который курировал и вопросы религии: «Вот идите к ним и беседуйте». Но со своей стороны я просил этого заместителя, чтобы он принял без задержки и внимательно выслушал…