О заблуждениях и истине

Важное и поучительное было бы упражнение примечать во всей Натуре сию меру, которая находится между способностями Существ и средствами, дарованными им к изображению оных. Здесь увидели бы мы, что чем далее они по природе своей от первого кольца цепи, тем менее способности их. Также увидели бы, что и средства изображательные в точности следуют сему же нисхождению, и в сем смысле могли бы мы приписать Язык и самому малейшему Существу; понеже сей Язык есть не иное что, как выражение способностей их и то единообразие, без которого не было бы ни общения, ни соответствия, ни сродства между Существами того же отделения.

Однако в сем исследовании надлежит рачительно каждое Существо относить к его отделению и не приписывать одному того, что другому принадлежит: не должно прилагать минералу всех способностей растений, ниже одинакого способа обнаруживания оных; ни приписывать растению то, что примечается в животном; тем паче сим Существам нижним, которые имеют действие преходящее, не должно приписывать всего того, что мы открыли в человеке. В противном случае падем в не ужасное смещение Языков, которое есть начало всех наших заблуждений и истинный источник невежества нашего; ибо тогда всех Существ естество будет нам казаться не в надлежащем виде.

Но как сие предложение ради пространства своего невместно моему Сочинению, то довольно, что я указал его; а пространнее объяснять его составляю тем, которые смиренно занимаются частными предложениями, а не столь обширными, о каковом я теперь рассуждаю.

О всеобщем языке

И так обращаюсь к сему истинному и первобытному Языку, который есть драгоценное пособие человека. Паки объявляю, что человек, яко Существу невещественному и разумному, надобно было с первым свои бытием купно получить способности вышние, а следственно и принадлежности, нужные к обнаруживанию оных; что сии принадлежности не иное что, как знание Языка общего всем Существам мыслящим; что сему всеобщему языку надлежало преподану быть от единого и того же Начала, которого он есть истинный знак; что человек, не имея более в целости сих способностей, понеже видели мы, что даже и мысль его не от него зависит, лишился и сопряженных с ними принадлежностей; и что для сего не находим в нем сего постоянного и неизменного Языка.

Но также должно повторить и то, что не потерял он надежды возразить оный Язык, и что мужеством и трудами может паки приобресть прежние свои права.

Если б позволено было привести доводы сему, я показал, что вся земля исполнена ими, и что от зачала мира был язык, который никогда не терялся и который не погибнет и после кончины мира, хотя надлежит ему тогда сделаться простее; показал бы я, что во всяком Племени были люди, которые знали его; что некоторые из них, разлученные веками и самые современники, хотя и в дальнем расстоянии друг от друга, понимали один другого посредством сего всеобщего и негиблющего Языка.

Чрез сей язык можно б было узнать, каким образом истинные Законодатели научились Законам и правилам, по которым поступали во все времена люди, обладавшие правдою, и как они, следуя сим образцам, удостоверялись, что шествие их правильно. В нем же можно бы увидеть истинные воинские правила, которым научены были великие полководцы и которые ими употребляемы были с толиким успехом в сражениях.

Он дал бы ключ ко всем вычислениям, и познание строения и разрешения Существ, равно как и приведения их в целость. Он показал бы силы Севера, причину уклонения магнитной стрелки, девственную землю, которая есть цель желания искателей сокровенной Философии. Наконец, не входя здесь в подробное описание преимуществ его, смело могу сказать, что оные суть неисчислимы, и что нет такого Существа, на которого бы не простиралась его власть и которого бы он не освещал.

Но кроме того, что нельзя мне здесь быть откровенну, не наруша моего обещания и моих обязанностей, бесполезно говорить о сем яснее;

Что ж касается до тех, которые уже на пути науки, то довольно им и того, что я сказал и не нужно им поднимать другого конца покрова.

И так для показания всеобщего соответствия утверждаемых мною положений не могу я больше ничего сделать, как просить моих Читателей, чтобы вспомнили о той книге, в десяти листах состоящей, которая дана была человеку в первом его происхождении, и которая осталась у него и при втором его рождении, но коея истинный ключ и разумение отняты у него; еще прошу их посмотреть, не могут ли найти отношений между свойствами сей книги и свойством Языка постоянного и единственного, и нет ли между ими весьма великого сродства, и постараться изъяснить их друг другом; ибо действительно здесь-то найдется Ключ науки; и когда упоминаемая книга содержит все познания, как то показано в своем месте, то и язык, о котором теперь слово, есть истинная ее Азбука.

О Слове и Писании