О западной литературе

Роман «Внутренний человек», которым писатель дебютировал, походил, скорее, на зашифрованный личный дневник в пышных исторических декорациях начала XIX века; забракованные впоследствии самим автором «Имя действия» и «Шепот на краю ночи» и вовсе ни в какие ворота не лезли. А вот в «Стамбульском экспрессе» уже дали о себе знать и утонченный психологизм с присущей писателю в дальнейшем тщательной (пусть порой и пунктирной) проработкой характеров, и подчеркнутая кинематографичность (не удивительная для заядлого киномана и профессионального кинокритика, каким Грин успел стать к этому времени). Хотя, конечно, «Стамбульский экспресс» (и еще два-три романа вслед за ним) написан не без шероховатостей; кое-где писатель сбивается на скороговорку или, напротив, пускается в излишне пространную «глубокую философию на мелком месте».

Отмечу, что несколько «непричесанным» выглядит и русский перевод романа – отчасти по вине переводчиц, стилистические изъяны, присущие ранним романам Грина, в своей версии несколько утрировавших, – но в основном, естественно, именно таков и сам оригинал «Стамбульского экспресса» (да и романа «Меня создала Англия» тоже).

Действие начинается на перроне вокзала в бельгийском Остенде. Перед читателем проходит череда персонажей, с которыми он поначалу знакомится только внешне; это, сказал бы киношник, не типы, а всего-навсего типажи: юная танцовщица, богатый еврей, усатый доктор, англиканский священник и так далее. Да и в дальнейшем нам суждено познакомиться с большинством персонажей исключительно по их высказываниям и поступкам, даже не пытаясь (так распорядился автор) проникнуть во внутренний мир каждого (или каждой). Вместе с тем мы сразу же подмечаем, что чуть ли не всем здесь присуща некая тайна (порой и не одна) или как минимум определенная несообразность. Почему у доктора британский паспорт, если он говорит по-английски с таким акцентом? И как он может преподавать английский язык и литературу, причем не где-нибудь, а в самой Англии? Почему пассажир первого класса Майетт и пассажир второго класса Циннер так нервничают? Из-за чего препираются мужеподобная журналистка и ее красавица-компаньонка? Что за человек вроде бы модный писатель Сейвори?

«Стамбульский экспресс» определенно входит в литературный поджанр железнодорожного детектива («Убийство в „Восточном экспрессе“» Агаты Кристи, фильм Хичкока «Леди исчезает» и др.). Замкнутое пространство (череда комнат), перемещающееся на местности, – и в нем таинственное убийство: таков канон. В романе Грина есть и убийство, и тайна, хотя одно с другим и не стянуто в традиционный для криминальной литературы узел. Речь здесь идет куда в большей мере о граничащей с разоблачением и саморазоблачением идентификации персонажей, временно вырвавшихся на волю (как оно и бывает в дальних странствиях) – и закусивших удила: пока не ступишь на твердую почву, чувствуешь себя вправе вытворять что угодно.

Главным героем является, конечно же, доктор Циннер. Он садится в поезд под именем доктора Ричарда Джона, школьного учителя из Англии, однако довольно быстро мы узнаем, что на самом деле он политэмигрант, возвращающийся к себе на родину, в Югославию, чтобы поднять там коммунистическое восстание. Как бы под масками появляются и другие персонажи, подсаживающиеся в поезд на остановках. Иозеф Грюнлих – находящийся в розыске убийца – тревожно озирается по сторонам; писатель Сейвори по ряду причин вынужден выдавать себя за конторского клерка, каким и был когда-то; опознающая его журналистка Уоррен отчаянно ревнует свою прелестную спутницу Джанет к мужчинам и подумывает о том, не соблазнить ли ей самой танцовщицу Корал. В клаустрофобном пространстве, уравнивающем всех и вся, и общество, и его мораль идут вразнос.