О завтрашнем дне не беспокойтесь

— Товарищи! Нет в психологии и психиатрии вопроса более спорного, чем вопрос о существовании души и ее перевоплощения. Я намерен продемонстрировать вам это практически. Закройте глаза. Думайте о сне и вспоминайте себя в детстве. Отбросьте все посторонние мысли, кроме приятных воспоминаний детства. Дышите спокойно, равномерно и глубоко. Ничто вам не мешает, вас не тревожит, не беспокоит. Никакие посторонние звуки вы не воспринимаете. Вы все время слышите мой голос и погружаетесь в сон. Дыхание становится все ровнее, все глубже. Вас охватывает приятная дремота, сонливость… Ваше тело приятно тяжелеет, расслабляется, точно наливается свинцом. Я буду считать, и с каждой цифрой сонливость будет усиливаться. Раз… два… Первым в гипнотический сон погрузился профессор Т., который, впрочем, дремал всегда, когда предоставлялась возможность, даже на заседаниях Большого Ученого совета. Об этой привычке уважаемого семидесятилетнего ученого знали все, поэтому по аудитории снова пробежал смешок. Товарищ гипнотизер умоляюще посмотрел на Аркадия Моисеевича, и тому ничего не оставалось, как включить спрятанный у него в портфеле диктофон с записями джазовых композиций Прокофьева и Шостаковича. И дело, сразу пошло лучше, хотя музыка звучала тихо-тихо. Заклевали носом и начали всхрапывать еще четверо, опустив голову на руки, как это делают некоторые студенты на первой паре занятий. Товарищ гипнотизер обрадовался и вошел в раж:

— Приятное тепло разливается по всему вашему телу. Три… четыре… Вы слышите приятную музыку, в голове появляется легкий туман. Он все нарастает, все усиливается. Музыка звучит, дремота усиливается… Пять… шесть… Все тише, все темнее становится вокруг вас. Музыка действует на вас успокаивающим, усыпляющим образом. Семь… Вы засыпаете, засыпаете все глубже… Восемь… девять… При счете «девять» в позе «студент с недосыпа» задремали сразу шестеро. Даже Аркадий Моисеевич почувствовал некоторую сонливость, но потом подергал себя за нос и кашлянул, чтобы обратить на себя внимание коллеги Мерцалова, который сидел впереди него. Сергей Сергеевич повернулся к нему и озорно подмигнул. Товарищ гипнотизер заговорил еще громче и стал делать пассы, обращаясь за помощью к Космосу:

— Непреодолимая сонливость охватывает вас. Десять… Забывайтесь!

Засыпайте все глубже! Еще глубже! Приятным, глубоким, спокойным, лечебным сном! Одиннадцать… Спите крепко, крепко… Спите…

Спите… Спите. С последним «спите» «товарищ гипнотизер», пошатываясь от усталости, сел на стул, вытер носовым платком вспотевшее лицо, закрыл глаза и заклевал носом. Сергей Сергеевич обернулся и знаком показал Аркадию Моисеевичу, чтобы он выключил диктофон. Тот сразу все понял, но кнопку заело, и диктофон проработал еще, наверное, две минуты. Этого времени хватило на то, чтобы заснули остальные участники семинара, включая Александра Васильевича Волкова. Сергей Сергеевич помог товарищу гипнотизеру принять удобное для сна положение, а коллега Фишман открыл окно, и впустил в кабинет свежий морозный воздух. Затем они вышли в коридор, чтобы посоветоваться. По личному опыту они знали, что из подобного транса лучше выходить без произвольного вмешательства, но среди подопытных находился гипнотизер, настоящий или декоративный, значения не имело. И его требовалось разбудить прежде, чем придут в себя другие участники эксперимента, побывав неизвестно где и набрав неизвестно какой информации. Аркадий Моисеевич рванул на свою кафедру, где, он точно знал в каком месте, находятся аптечка. Из всех пузырьков он выбрал нашатырный спирт и поспешил назад, захватив с собой на всякий случай также графин с водой и граненый стакан. Пока он отсутствовал, очнулся профессор Т., достал из кармана свои старинные серебряные часы на цепочке, и, взглянув на них, громко выругался:

— Мать моя, донская женщина! У меня же лекция в 12.30 в 705-й аудитории, — и поспешил к выходу. Сергей Сергеевич удивился:

— Какие могут быть занятия, если сессия закончилась, и у студентов начались каникулы? Он догнал профессора Т. и объяснил ему, что он, наверное, что-то путает.

— Разве сегодня не 23 декабря? — удивился профессор Т., а потом как-то сразу сник и стал жаловаться на старость, которая во всех отношениях — не радость. Сергей Сергеевич с сочувствием его выслушал и посоветовал немедленно взять в профкоме путевку в санаторий и пару недель отдохнуть на свежем воздухе в окружении природы. Он даже проводил его до лифта, убедившись в том, что коллега Фишман вернулся учебный кабинет и загипнотизированные находятся под присмотром. Пока он общался с профессором Т., Аркадий Моисеевич привел в чувство товарища гипнотизера, правда, главным образом, посредством теребления его ушей, так как нашатырь на него совершенно не действовал. Очнувшись, Александр Васильевич Волков окинул Фишмана мутным взором и вместо благодарности зашипел: