«О» - значит омут

Этот дом совсем не был похож на арендованную квартиру Стэси, куда я заходила, когда он лечился от рака. Ему сказали, что он умирает, и он собирался очистить квартиру. Я застала его за выбрасыванием части своих вещей и упаковкой остальных для отправки в Армию Спасения. Когда я вошла, он уничтожал семейные фотографии, что заставило меня вскрикнуть. Это показалось мне кощунством, и я умоляла отдать фотографии мне. Я все равно не знаю большинства своих родственников, так что его могут подойти. Я забрала их, как свои собственные, странный набор неизвестных лиц прошедших времен.

После того, как он избавился от всего имущества, намерением Стэси было покончить с собой, до того, как рак поставит его в положение, когда не будет выбора. Кон Долан энергично возражал против этого плана, отчасти потому, что его жена, Грэйс, выбрала такой же путь, до того, как болезнь скосила ее.

Но Стэси была дана отсрочка, которая вычеркнула предмет из планов на обозримое будущее.

В настоящее время они с Доланом поселились вместе, что подходит им обоим, несмотря на периодические перебранки.

В прошлом году они пригласили меня поработать с ними над старым делом, потому что их физические возможности были ограничены болезнями. В то время я познакомила Стэси с фастфудом, которого он никогда в жизни не ел. Соответственно, я провела его от Макдональдса к Вендис, потом к Арбис, потом к Джеку в коробке. Венцом моих достижений стало представление Стэси бургера «In-N-Out». Его аппетит улучшился, он набрал вес, который потерял за время болезни, и к нему вернулась радость жизни. Доктора до сих пор чешут в затылках.

Долан взял мой блейзер и повесил его на подставку для шляп, которая уже была заполнена несколькими викторианскими шляпками.

Мы спустились на две ступеньки в гостиную. Пространство было открытым, с разницей в уровнях, которая выделяла отдельные комнаты. Если бы там вообще были двери, они были бы застекленными и двухстворчатыми, так что любое помещение могло быть расширено, включив в себя прилегающие.

Весь интерьер был темным — потемневшее дерево, включая стены, карнизы, оконные рамы и низкий потолок. Меблировка была причудливой. В дополнение к верхнему освещению были установлены лампы Тиффани на мраморных подставках. Стулья куплены в дешевых магазинах. Картины выглядели как оригиналы, не обязательно шедевры, но интересная смесь абстракций, пейзажей и портретов, в стилях от фотореализма до импрессионизма и примитивизма Бабушки Мозес.

При быстром взгляде на кухню я увидела плиту 1920х годов и окно, заполненное выставкой стеклянной посуды времен Великой депрессии на стеклянных полочках. Мерные чашки, вазочки, канделябры, чаши и кувшины отбрасывали мягкий зеленый свет на линолеум пола.

Безголовые манекены в винтажной одежде стояли там и сям, как гости, прибывшие на вечеринку слишком рано. Все пропахло сигаретным дымом.

Стэси сидел в гостиной в чем-то, похожем на кресло фирмы Стикли. Он тоже был в халате, и его волосы цвета имбиря были покрыты ярко-зеленой вязаной шапочкой. Он показал пальцем на фен:

— Я это делаю для самозащиты. Садись-садись. Где твои манеры, Долан? Принеси девочке пива. Мы сто лет не виделись.

Я поставила сумку на пол и уселась.

— Лучше воды, пожалуйста. От пива я усну.

Долан сходил на кухню, вернулся с кофейной чашечкой воды из-под крана и поставил ее на подлокотник моего кресла, который был достаточно широк, чтобы служить столом.

Я переводила взгляд с одного на другого.

— Вы что, больше не одеваетесь?

Стэси улыбнулся.

— Конечно, иногда одеваемся. Когда идем куда-нибудь. Мы не наряжаемся для компании. Мы слишком старые.

— Прекрати это, — отмахнулась я. — Я так понимаю, с вами все в порядке. Выглядите хорошо.

— Мне лучше, чем я смел надеяться. Я знаю, что мои дни сочтены, но пока что, все хорошо.

Мы много путешествуем. Мы ездили на север вдоль побережья и рыбачили, где только могли.

— Мы еще пили много пива и ели все дерьмо, какое могли достать, — добавил Долан. — Здоровье Стэси улучшается, а мое ухудшается. Последний раз, когда я делал анализ крови, мой холестерин был выше крыши. Я стал меньше пить и курить. Это лучшее, что я могу сделать.

— Расскажи мне о своем доме. Не знаю, что я представляла, но только не это. Он выглядит, будто его построил Фрэнк Ллойд Райт.

— Все так думают, но это был архитектор, представлявшийся братом Райта, Фредом. Фамилия была та же, но кроме этого, никакой связи. Люди заглядывали в его портфолио и приходили к ошибочному заключению. Он демонстративно отрицал связь, но делал это с подмигиванием и подталкиванием локтем, заявляя, что поссорился со своим «партнером», который украл большинство его идей. После этого он упоминал имя Фрэнка Ллойда Райта таким тоном, который подразумевал, что они постоянно обмениваются телефонными звонками, причем чаще Фрэнк спрашивает его совета, чем наоборот.

— Умно.