"О" - значит опустошенный

- Когда Терренс покинул программу, его попросили вернуть все медикаменты, которые у него были.

- Так я слышала.

В этот самый момент тот самый пузырек с пилюлями лежал у меня в сумке. Мне хотелось отвести глаза, но я выдержала его взгляд, наполнив голову безобидными пустяками, вместо того, что витало в воздухе.

- Он как раз получил свое лекарство. Таким образом мы получаем подтверждение, когда дело идет о пациентах, которые не находятся под наблюдением двадцать четыре часа. Согласно фармацевту клиники, он получил запас на неделю - четырнадцать таблеток. Если у вас есть какое-либо предположение, что он мог с ними сделать, мы были бы рады услышать.

Моя маленькая лживая индивидуальность вступила, не пропустив ни секунды, исходя из положения, что глупо выдавать информацию, которая может пригодиться позже.

- Понятия не имею. Вы знаете, что это было за лекарство?

- Я собираюсь его найти. С точки зрения общественного здоровья, это опасно, даже хуже, чем опасно, это потенциально смертельно, чтобы неизвестное химическое вещество циркулировало среди бездомных, когда так много из них являются наркоманами.

- Не знаю, известно ли вам об этом, но в то утро, когда его нашли, кто-то забрал все его вещи. Кое-что вернулось, но большая часть его личных вещей утеряна. Может быть, среди них была бутылочка с таблетками.

- Надеюсь, что у кого-то хватило ума выбросить ее в мусор. Наркоманы готовы употребить все, что можно, чтобы словить кайф, и большинство не беспокоится об опасности. Если его лекарство появится, дадите мне знать?

- Конечно.

Я бросила взгляд на свою сумку и увидела в наружном кармашке парковочный билет.

- Можно вас попросить отметить билет?

- Разумеется. Секундочку.

Он выдвинул ящик, покопался в нем и вытащил маленький буклет марок. Я передала билет через стол. Он посмотрел на часы, оторвал три маленькие марки и прилепил на обратную сторону билета.

- Они по пятнадцать минут каждая, так что вам хватит.

- Спасибо.

Он протянул мне билет. Когда я засовывала его обратно, внезапно почувствовала толчок. Я видела точно такой же, когда вытаскивала бумажный хлам из бардачка машины Пита. Я резко взглянула на Рида, но в этот момент зазвонил телефон. Он снял трубку.

- Это доктор Рид.

Послушал немного, потом взглянул на меня.

- Можно я перезвоню? Я сейчас не один.

Он еще послушал.

- Пять минут.

Положив трубку, он послал мне извиняющуюся улыбку, как будто стыдясь, что выпроваживает меня.

Я подняла палец.

- Это вы мне звонили.

- Что?

- В июне или в июле. Кто-то звонил мне и спрашивал Р.Т. Дэйса. Не знаю, откуда взяли мой номер, но у меня был короткий разговор с каким-то доктором. Тогда я не уловила имя, но только что узнала ваш голос.

Он помотал головой.

- Не думаю. Не припоминаю. Я не думаю, чтобы у нас когда-нибудь был контактный телефон для него. Это мог быть кто-нибудь из лаборатории.

- О. Ну, может быть. Это осталось у меня в памяти, но, наверное, это мог быть кто угодно.

Я встала и закинула ремень сумки через плечо.

- Я лучше дам вам спокойно работать. Спасибо за ваше время.

- Я не уверен, предоставил ли я вам какой-нибудь комфорт. Если у семьи есть еще вопросы, пусть обязательно со мной свяжутся. Просто для успокоения, если не для чего-нибудь другого.

Он встал, и мы обменялись рукопожатием. На этот раз его рука была холодной, как лед, а ладонь влажной.

- Еще раз, мои соболезнования. Мне он нравился.

- Спасибо за ваши слова. И за это тоже, - сказала я, подняв альбом.

- Мое удовольствие.

Он улыбнулся и вернулся за стол, наверное, уже думая о телефонном звонке, который он сделает, когда я удалюсь за пределы слышимости.

Уже в дверях я остановилась.

- Еще один вопрос, если не возражаете. Я знаю, что это не по правилам, и если вы не хотите или не можете ответить, пожалуйста, так и скажите.

Он посмотрел на меня и сделал жест, выражающий согласие.

- Вы сказали, что проверяли его лекарства. Он принимал глюкотес или плацебо?

Последовало молчание, в течение которого он смотрел на меня без всякого выражения. Я не думала, что он ответит, и видела, как он взвешивает вопрос в голове.

В конце концов, он сказал:

- Я не вижу никакого ущерба в том, что скажу вам. Плацебо.

В коридоре я остановилась. Вместо того, чтобы идти к выходу, я вернулась в офис клиники.

Греты не было видно. Я протянула руку и взяла журнал записей. Пролистала назад, как будто имела полное право. Август — ничего. 12 июля. Имя Пита было записано на 13 часов.

По дороге на стоянку я обдумывала порядок событий. Дэйс выписался из больницы в июне, после чего сбежал на месяц в Лос-Анджелес. Доктор Рид звонил мне в надежде его разыскать. Теперь он это отрицает. Правдоподобное отрицание, кажется это так называется.

Он прикрывает свою задницу. Что он не смог замаскировать — это изменение от теплой до ледяной руки. Каким бы хитрым он не был, он не мог контролировать физиологию страха.

* * *

Я позвонила в переднюю дверь Рути. Она вышла в толстовке и джинсах, голова повязана шарфом. В руке у нее была пыльная тряпка.

- Уф. Заходите. Я могу сделать перерыв.

Она отступила, я зашла в прихожую и сказала: