Оазис

Яринка послушно вскочила. Общими усилиями мы натянули рукава халата на мои перебинтованные руки и застегнули его. Перестав быть голой, я почувствовала ещё большую уверенность в своих силах и, держась за Яринкину руку, поднялась на ноги. Да, больно. К счастью, сами ступни не пострадали, а бёдра и голени, хоть и были покусаны, но позволяли мне держаться вертикально. Первый шаг дался тоже вполне сносно, и, приободрившись, я заковыляла к окну.

Подруга не соврала. Я сразу увидела пальмы. Настоящие пальмы, о существовании на свете которых раньше знала лишь из кино и книг. Высокие, раскидистые, толстые внизу и заостряющиеся к верхушке. Честное слово, если бы я узрела резвящихся на них обезьян и попугаев, и то не могла бы удивиться сильнее.

— Ну как? — спросила Яринка, наслаждаясь произведённым эффектом.

— А где пустыня? — глупо спросила я.

— Ну, вот же. Под пальмами — песок.

Песок был не только под пальмами, а, казалось, везде. Разумеется, сам песок — это ещё не пустыня, но и его раньше я могла наблюдать лишь в приютской песочнице на малышовой игровой площадке. И там он был тёмный, крупный и некрасивый. Здесь же всё оказалось словно покрыто рассыпчатым золотом, сияющим на солнце. А ещё я увидела павлина. Настоящего павлина, который важно шествовал между пальмами, волоча по песку сложенный, но всё равно роскошный хвост. На миг мне опять показалось, что я или ещё сплю, или всё-таки умерла вместе с Яринкой, и теперь мы обе находимся в пресловутом Эдеме. Даже ноги внезапно ослабли, и пришлось навалиться на подоконник.

— Ты в порядке? — Яринка торопливо подхватила меня под локоть.

— Да где мы?! — взмолилась я. — Расскажешь ты, наконец?

Подруга стала серьёзной и кивнула.

— Расскажу. Только давай вернёмся на кровать. Успеешь ещё насмотреться. Это всё от тебя теперь никуда не денется.

Последняя фраза мне совсем не понравилась. Точнее, не понравился голос, которым Яринка её произнесла. Было в нём опустошённое смирение, так не свойственное бунтарской натуре моей подруги.

Я снова улеглась в постель и с удовольствием заметила, что отодвинутая нами штора позволяет мне видеть пальмы даже отсюда. Оазис…

Яринка пристроилась у меня в ногах и сразу заговорила, опережая мои вопросы:

— Ты помнишь, как нас забрали в полицейскую машину? Думаю, что помнишь, у тебя тогда глаза ещё были открыты. Это потом ты отключилась намертво. Так вот, нас привезли в участок, и я рассказала, кто мы. Я тогда лишь об одном думала, чтобы тебя скорее отвезли в больницу. Только они не отвезли… точнее, там пришёл один, кто-то из их же и кое-как тебя перевязал. А остальные спорить начали, что с нами дальше делать. Этот Петруха, которого собаки, ментам деньги обещал, просил сделать так, чтобы никто ничего не узнал. Они прямо при мне разговаривали и торговались сколько будет стоить то, чтобы концы в воду… Менты вообще, как узнали, что мы из коррекционного приюта, да ещё сбежавшие, да церковь подожгли… она, кстати, совсем сгорела, по телику показывали. Так вот, как узнали, сразу успокоились, и со мной уже не разговаривали, и смотрели, как на пустое место.

Яринка замолчала, погрузившись в воспоминания, и рассеяно теребя прядь волос.

— Думаешь, они могли нас… могли бы… — я не договорила, не хотелось вслух произносить это слово, хоть и было всё уже позади.

— Да, — жёстко ответила Яринка. — Жирный этот, хозяин собак, так и сказал: «Никто не знает, что они здесь были, их ищут в Московской области. Поищут и перестанут, а я хорошо заплачу». И тот, Макар который, главный мент, поотнекивался и согласился. И жирный ушёл. А я там, на скамейке сидела, держала на коленях твою голову, и всё думала — а как они нас убьют? Хорошо, если застрелят, это хоть быстро.

Мне неожиданно стало холодно, я натянула одеяло до подбородка. Вот как, мне, оказывается, ещё повезло, я лежала без сознания и знать не знала, что нас, оказывается, приговорили, чтобы помочь толстому огороднику избежать наказания. А бедная Яринка…

— Страшно было?

— Да нет, — подруга пожала плечами. — Как будто сон, даже интересно. А когда жирный ушёл, этот Макар не стал нас стрелять или ещё чего, а подмигнул мне и сказал: «Умный телок двух маток сосёт». Я тогда не поняла к чему это он, потом уже. И вышел. Меня, кажется, никто даже не охранял, я могла, наверное, в окно вылезти, но даже в голову не пришло без тебя. Сидела, сидела. А потом приехали Ирэн и Карл.

— Ирэн знаю! — оживилась я, радуясь, что самая мрачная часть Яринкиного рассказа подошла к концу. — А Карл кто?