Об эскалации

Сочетание тенденций, сводящих на нет полезность самых больших средств силы - очевидное повышение ядерного порога - и тенденций к снижению мощи и обязательств великих государств, при появлении новых политических игроков с различными представлениями об интересах, может также означать увеличение числа ситуаций, в которых конвенции будут неизвестны, неправильно поняты или еще не установлены. В этом случае вполне возможен рост числа случаев низкого уровня насилия и повышение активности на неядерных уровнях лестницы эскалации. В этом случае количество случаев конфликта может значительно возрасти, хотя это отнюдь не неизбежно.

 

Можно предложить некоторые предварительные оценки. Политические требования этого мира будут заключаться в более четком определении национальных интересов и политических обязательств, а значит и военных обязательств. Конфликты больше не будут оцениваться в терминах биполярного мира и соперничества времен холодной войны. Возникла бы необходимость сознательно определить и попытаться утвердить новые конвенции, регулирующие насилие, и заменить те, которые были бы разрушены событиями. И эти новые конвенции должны будут соответствовать новым реалиям власти.

 

Конфликт будет иметь место, но возможность эскалации на средние и верхние ступени скорее задаст контекст для этого конфликта, чем разрешит его. В первом приближении, системы стратегических и ядерных вооружений будут стремиться просто свести на нет наступательные возможности друг друга, в то же время наделяя любой напряженный кризис огромным потенциалом катастрофы, тем самым усиливая давление в пользу "консервативного" поведения и снижая готовность осторожных стран принять риски эскалации. Однако исследование нюансов баланса террора может показать, что различные асимметрии могут иметь значительное или даже доминирующее влияние в особых случаях - вопрос, который, по большому счету, еще предстоит изучить.

 

Европейская оборонная политика - предложение о соразмерных ядерных силах возмездия

 

Любой читатель этой книги, заинтересованный настолько, что дочитал до этого места, скорее всего, более чем знаком со спором о надежности американского сдерживания как защиты Европы. Он, безусловно, знает о впечатляющем вызове, брошенном президентом де Голлем надежности этого сдерживающего фактора. Еще в ноябре 1955 года де Голль спросил:

 

Кто может сказать, что если в будущем политический фон полностью изменится - а это уже произошло на Земле - две державы, обладающие ядерной монополией, не согласятся разделить мир?

 

Кто может сказать, что, если представится случай, эти двое, решив не запускать свои ракеты по главному врагу, чтобы пощадить его самого, не сокрушат остальных? Можно представить, что в какой-то ужасный день Западная Европа будет стерта с лица земли Москвой, а Центральная Европа - Вашингтоном. И кто вообще может сказать, что эти два соперника, после неизвестно каких политических и социальных потрясений, не объединятся?

 

Совсем недавно (14 января 1963 года) он сказал:

 

В этих условиях никто в мире, в частности, никто в Америке, не может сказать, будет ли, где, когда, как и в каком объеме применяться американское ядерное оружие для защиты Европы. . . . В 1945 году две бомбы, тогда элементарные, заставили Японию, которая была не в состоянии ответить, капитулировать. Я не хочу приводить здесь возможности, при которых Европа может пострадать от ядерных действий, которые будут локализованы, но политические и психологические последствия которых будут огромными, если нет уверенности, что ответные действия в таком объеме будут немедленно развязаны.

 

Таким образом, де Голль утверждает, что даже если бы Соединенные Штаты были готовы сегодня выполнить свои гарантии перед Европой, несмотря на то, что это может повлечь за собой разрушение или даже национальное уничтожение, это, конечно, не может быть надежной нашей долгосрочной политикой. Действительно, вряд ли будет удивительно, если какой-нибудь будущий президент Соединенных Штатов придет к выводу, что никакие иностранные обязательства не требуют от Соединенных Штатов рисковать самоубийством. В любом случае, вряд ли можно представить себе европейскую нацию, совершающую самоубийство ради Соединенных Штатов (см. предыдущее обсуждение упреждающей и превентивной капитуляции в главе VI); и, таким образом, путем зеркального отражения, европейцы начинают сомневаться и в нашей решимости. Можно судить, что наших европейских союзников следует помиловать, если они верят, что сама политика США в конечном итоге может включать в себя некоторую степень упреждающего или превентивного приспособления. Американское чувство ответственности перед союзниками иногда заставляет нас не желать смотреть на объективные возможности и необходимость программ, которые могут заменить твердую решимость.