Читаем Об ИИ без мифов. Путеводитель по истории Искусственного Интеллекта полностью

Основоположником того, что прямо скажем так, не совсем удачно названо и продолжают называть теорией информации, стал Клод Шеннон. Он обобщил работы предшественников и сформулировал основные положения того, что он сам назвал математической теории связи в одноименной статье (A Mathematical Theory of Communication, 1948), заметим, не теорией информации! От работ предшественников позицию Шеннона главным образом отличает углубленное представление информационной энтропии, как меры хаотичности информации. Предельно упрощая, информационная энтропия – это то, насколько много информации вам не известно о системе.

Под информацией Шеннон понимал лишь сигналы, несущие содержание, которое распознает получатель, роль которого он не принимал во внимание. В процессе передачи данных изначальная энтропия уменьшается, поэтому сумма оставшейся энтропии и переданной информации равна начальной. Хотя Шеннон и оперирует понятием информации, точного определения он не предлагает, впрочем, оговаривая, что сообщения могут иметь какое-то значение. К тому же Шеннон, оперируя понятием энтропия, предостерегал своих последователей от чрезмерного теоретизирования при трактовке энтропии. Настороженное отношения автора к введенному им понятию была объясняется тем, что он был не вполне самостоятелен при выборе этого термина. Хорошо известен и неоднократно описан тот факт, что он находился под влиянием обладавшего огромным авторитетом и фантастической харизмой Джона фон Неймана. Так вот, это фон Нейман навал шенновскую теорию передачи данных теорией информации. А еще он внушил Шеннону необходимость введения понятия информационной энтропии следующим образом: «Во-первых, это название использовано в нескольких физических дисциплинах, значит у нее уже есть имя. Во-вторых, и что не менее важно, никто не знает, что такое энтропия в этом контексте, это даст вам преимущество в любой дискуссии». Удивительно, но через несколько лет сам Шеннон поступил подобным образом, он посоветовал Норберту Виннеру использовать термин кибернетика с аналогичной аргументаций.

В качестве единиц для измерения шенновской информации были предложены бит, нат, трит и хартли (децит, бан, дит), различающиеся основанием логарифма: двоичный бит – основание 2, натуральный нат – основание e, троичный трит – основание – 3, хартли – основание 10. Соответственно при передаче одного бита энтропия уменьшается вдвое, трита – втрое, а ната и хартли в 10 раз. Бит еще и единица изменения объема данных, 8 битов образуют байт, далее идет килобайт и т. д. Бит, как единица измерения шенноновской информации, и бит, как единица измерения данных, родственны, но не тождественны.

Данные и их содержание

Достоинство трактовки информации по Шеннону в ее формальности, а ее недостаток – в привязанности исключительно к коммуникациям без учета смысловой нагрузки сообщения. Она вполне адекватна задачам, связанным с оценкой пропускной способности каналов, потерей данных в процесс передачи и другим, относящимся к коммуникациям, где содержание сообщения не учитывается, но такой подход к инфломации не имеет никакого отношения к решению содержательных задач, например, проблемы Big Data. Даже на интуитивном уровне понятно, что возможны и другие подходы к пониманию информации, учитывающие ее содержательную строну и они были. Через три года после публикации Шеннона на 8-й Конференции Мэйси британец Дональд Маккей (Donald MacKay, 1922–1987) представил свой альтернативный подход, отличающийся учетом семантической природы информации. Он отметил, что видит проблему передачи информации не только в обеспечении физики для поддержки потока символов от передатчика приемнику, но и в передаче семантики того, что передается. А главное, он определял информацию, принимая в расчет не только передающую, но и получающую сторону, которая тоже изменяет свое информационное состояние после получения сообщения. Какая польза от передачи данных, если принимающая сторона не смогла перевести их в информацию?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Чем женщина отличается от человека
Чем женщина отличается от человека

Я – враг народа.Не всего, правда, а примерно половины. Точнее, 53-х процентов – столько в народе женщин.О том, что я враг женского народа, я узнал совершенно случайно – наткнулся в интернете на статью одной возмущенной феминистки. Эта дама (кандидат филологических наук, между прочим) написала большой трактат об ужасном вербальном угнетении нами, проклятыми мужчинами, их – нежных, хрупких теток. Мы угнетаем их, помимо всего прочего, еще и посредством средств массовой информации…«Никонов говорит с женщинами языком вражды. Разжигает… Является типичным примером… Обзывается… Надсмехается… Демонизирует женщин… Обвиняет феминизм в том, что тот "покушается на почти подсознательную протипическую систему ценностей…"»Да, вот такой я страшный! Вот такой я ужасный враг феминизма на Земле!

Александр Петрович Никонов

Публицистика / Прочая научная литература / Образование и наука / Документальное
Российские университеты XVIII – первой половины XIX века в контексте университетской истории Европы
Российские университеты XVIII – первой половины XIX века в контексте университетской истории Европы

Как появились университеты в России? Как соотносится их развитие на начальном этапе с общей историей европейских университетов? Книга дает ответы на поставленные вопросы, опираясь на новые архивные источники и концепции современной историографии. История отечественных университетов впервые включена автором в общеевропейский процесс распространения различных, стадиально сменяющих друг друга форм: от средневековой («доклассической») автономной корпорации профессоров и студентов до «классического» исследовательского университета как государственного учреждения. В книге прослежены конкретные контакты, в особенности, между российскими и немецкими университетами, а также общность лежавших в их основе теоретических моделей и связанной с ними государственной политики. Дискуссии, возникавшие тогда между общественными деятелями о применимости европейского опыта для реформирования университетской системы России, сохраняют свою актуальность до сегодняшнего дня.Для историков, преподавателей, студентов и широкого круга читателей, интересующихся историей университетов.

Андрей Юрьевич Андреев

История / Научная литература / Прочая научная литература / Образование и наука