Об Илье Эренбурге (Книги. Люди. Страны)

«Затем были „левые“, одним из центров которых был Эренбург, окруженный всевозможными бездомными фигурами, талантливыми и растерянными, среди которых был Борис Поплавский, поэт Валентин Парнах (брат поэтессы Софьи Парнок, умершей в Москве в 1933 году) и будущие модные художники: Терешкович, Челищев, Ланской [1949], поэт Борис Божнев [1950]<…>. Все были слегка недокормлены, не вполне знали, что будут делать завтра, как и где жить, больше сидели в кафе за чашкой кофе, многие недоучились, иные воевали (на чьей стороне — неизвестно) и теперь наверстывали кто что мог в послевоенной пестроте литературных и художественных течений» [1951].

К концу двадцатых годов произойдет окончательная поляризация «русского Парижа», и столики знаменитых кафе, занимаемые, с одной стороны, русскими эмигрантами, и, с другой, — столики Ильи Эренбурга и его друга Овадия Савича [1952]станут двумя непересекающимися мирами; разве что Гончарова и Ларионов будут по-прежнему общаться с теми и с другими… Место русских писателей в окружении Эренбурга займут французы…

В конце 1924 года в Париже вышел французский перевод первого романа Эренбурга «Необычайные похождения Хулио Хуренито и его учеников». Предисловие к книге написал Пьер Мак-Орлан (он посвятил Эренбургу две свои книги — «Улица тележек» и «Города»; Эренбург и Мак-Орлан дружили много лет). Список французских писателей, с которыми тогда общался Эренбург, обширен. Назовем их имена, рискуя упустить кого-нибудь: Ж. Дюамель, Ж. Ромен, Л. Арагон, Р. Кревель, Р. Деснос, П. Элюар, А. Бретон, П. Истрати, А. Жид, А. Мальро, Ж.-Р. Блок, А. Барбюс, Р. Роллан, Ш. Вильдрак, А. Шамсон, Ж. Кассу, Ж. Геенно, Л. Гийу, Ж. Сименон. Их надписанные ему и тщательно им переплетенные книги всегда оставались на полках Эренбурга. С кем-то из французских коллег обстоятельства вынудили Эренбурга разойтись (скажем, с П. Истрати или А. Жидом после их книг об СССР), другие, наоборот, порвали с ним (скажем, А. Бретон, прочтя фельетон Эренбурга о сюрреалистах [1953]); с одними была близкая дружба, а потом, после 1945 года, отношения стали только корректными (скажем, с Мальро), с другими были резкие столкновения, а потом, опять же после 1945-го, возникла нежная дружба (как с Элюаром) или тесное партнерство (как с Арагоном). Все зачастую было непросто — в тридцатые годы и позже политика, увы, многое определяла в этих взаимоотношениях. Однако во все времена среди французских писателей коммунистические, как и крайне правые ортодоксы, никогда не привлекали Эренбурга… В отношениях с художниками (помимо молодых русских — тут общению Эренбург был в большей степени обязан жене, регулярно выставлявшей вместе с ними свои работы в галереях Парижа) Эренбург был менее политизирован — продолжая общаться с друзьями юности, он заводит и новые дружеские знакомства: Ж. Паскин (их общим литературно-художественным планам помешала осуществиться преждевременная гибель художника), А. Марке, А. Озанфан, А. Дерен (потом, в 1933–1934 годах, Эренбург по поручению ВОКСа вел переговоры с Пикассо, Дереном, Матиссом, Марке и другими художниками об организации их, увы, несостоявшейся поездки в СССР [1954]). Встречается он и с русскими художниками, приезжающими в Париж работать, скажем — с Фальком, Петровым-Водкиным, Редько [1955](Фальк и Петров-Водкин написали чудесные портреты Л. М. Эренбург); дружит с Натаном Альтманом [1956], который оформляет его парижские и московские книги; вместе с художественным критиком В. Жоржем Эренбург пишет книжку об Альтмане, вышедшую в 1933 году в Париже [1957]; общается с Ю. Анненковым, сделавшим в 1934 году карандашный портрет Эренбурга в кафе «Du Dome».