Оба-на

Природа психики подобных людей, как мне кажется, обусловлена тем, что их с раннего детства при нормальном питании часто били, или пытались бить. Она — результат тех пережитых болей и страхов. Примерно так из обычной собаки делают злую. Ну, а в целом, здесь можно увидеть часть природного механизма защиты видов от вымирания, заложенного в психику. Когда вид теряет жизнеспособность, в его среде появляются более агрессивные особи, стремящие компенсировать эту потерю. По этой же причине оказался не жизнеспособным рабовладельческий строй, по-скольку попутно порождал условия для формирования своих могильщиков: Спартаков, Пугачёвых и др..

Но в мирной жизни, в быту берсерки были крайне неудобны: все опасались с ними связываться, и старались от них держаться по-дальше. Ведь по сути их психика искажена их прежним опытом жизни. Они — скорее психические больные, чем здоровые.

Вот с такими буйными «могильщиками рабства» и явился Один на полуостров будущих датчан, а затем — шведов.

А по русской истории мы знаем, что наше государство сложилось деятельностью людей тоже особого типа: бояр. Бо+яр+ин — сильно ярый (агрессивный человек), один из многих. То есть — «не робкого десятка». А тем, кто не способен был постоять за себя, оставалось только одно: бо+я+ться. То есть — сильно позаботиться о себе, иначе можно было лишиться жизни.

В смысловом противостоянии этих двух слов можно разглядеть моральный корень, оправдывающий право одних на политическое господство над другими, в те далёкие времена.

Будучи удачлив во многих военных схватках, как воин и вождь, Один одновременно выполнял функции главного жреца в общих поклонениях Богу. Видимо, сочетание этих двух качеств и позволило ему, уйдя из жизни, оставить глубокий след в памяти народной.

Со временем реальные рассказы о нём обросли мифами. А последние его образ подняли на, казалось бы, не досягаемую высоту — на вершину пантеона Богов. Это — во-первых. А во-вторых, они постепенно растеклись по умам всего германского мира.

Наверное, главное что ему удалось — это поднять их воинский дух, развив понятие о воинской чести. Он смог внушить им, что путь воина — это богоугодное дело, людей достойных очень многого. Воспитанные на мифах и былинах германские мальчики, играя в детские войнушки, как бы сами собой вырастали прирождёнными воинами. При подключении их к взрослым делам они лишь дооттачивали навыки, полученные ранее. Получается, что профессиональной, дисциплинированной армии древнего Рима, владеющей групповыми навыками ведения боя, дух Одина противопоставил целый мир германских племён, мужская половина которого состояла сплошь из воинов.

Воина, не боящегося смерти, взять в плен трудно. Ещё труднее сделать из него раба. А вот убить «хозяина» он может с удовольствием, и при первом же удобном случае. Это сделало бессмысленным покорение древним Римом германских племён. Последним, кто сказочно обогатился на войне с ними, был Юлий Цезарь (на грабеже и торговле рабами). Он и Один — примерно ровесники. Потом — уже не так. А лет через 150 историки отмечают появление у германцев в военных походах жрецов, и так называемых общегермансих богов (среди них: Один, он же — Водан, он же — Вотан). И завоевания прекратились.

Поэтому, я считаю, можно сделать следующий вывод: историчность Одина, а не его мифичность, гораздо лучше объясняет почему практически разрозненные германские племена в длительном противостоянии с Римской империей смогли выстоять. А когда пришла пора глобального противостояния ордам степняков (нашествие гуннов) и Римской империи, оказавшись между ними, в конечном итоге они оказались победителями обеих.

Мифичность как бы «размазывает» образ Одина и его роль в истории Европы. Полагаю, её поддерживают поклонники древнего Рима. Им легче признать причину падения Рима в его слабости, чем признать особую силу духа в окружавших его племенах «дикарей». Не в меньшей мере мешает понять это — материализм нынешнего времени, низводящий значение духа верующего человека до пустой мелочи. А вера-то может многое: сделать из человека раба или героя, палача или его сознательную жертву…

И здесь хочу обратить внимание читателя на зеркальность слов Рим — мир. В их противопоставлении есть определённый исторический смысл. Да, название этого города на родном языке звучит несколько по-иному. Но для нас важно звучание любых слов именно на русском языке. А во-вторых будет уместным вспомнить, что согласно легенде основатель этого города был вскормлен не молоком своей матери, а волчицей. А, значит, у нас есть основание предположить, что это тоже Случайный Случай, обычный для общей истории человечества.