Обагрённые (СИ)

К концу лета представители объединённых рабочих комитетов организовали в Четджи массовый митинг на котором Рун Хо передал губернатору Сю Фэну список социальных и экономических требований, но губернатор даже не стал рассматривать их. Рабочие закипели ещё больше, тогда перед ними с горячей речью выступил Рун Хо.

— Никаким мирным путём мы их победить не сможем! — говорил он, яростно сотрясая кулаком воздух. — Законы на острове не работают, потому что все законы направлены против простых людей, против народа Гивеи. Наши властители разорвали в одночасье прежний социальный договор, а, значит, мы тоже теперь можем не соблюдать все их преступные законы, мы им больше ничего не должны! Нам теперь нужно создавать свои законы и защищать своё право на жизнь и свободу силой оружия. Только так, и никак иначе. За нашими спинами наши жёны и дети, наши матери и отцы. Не время сейчас думать каждому только о себе. Наша сила в нашем единстве, только вместе мы что-то да можем, а порознь нас уничтожат. Всех! Ведь мы для них — мусор, стадо скотов, пыль под их ногами. Но разве мы их рабы? Разве мы не рождены свободными людьми с неотъемлемыми правами? Нет, мы — не рабы! И лучше умереть, сражаясь за свою свободу, за счастье и будущее наших детей, чем жить на коленях с покорно опущенной головой. Никому из нас не отмерено вечной жизни, так чего же нам боятся потерять её теперь, если такая жизнь хуже ада?

Речь главы рабочего комитета вызвала бурное одобрение и вскоре горняки пошли маршем по всему острову, чтобы освободить заключённых шахтёров и членов рабочего комитета. Но поход этот оказался непростым. Чтобы добраться до северной оконечности острова, шахтёрам нужно было пересечь горный хребет в районе вулкана Юньцзянь. С другой же стороны хребта отставной полковник Тао Тэ, нанятый Хамомото Хейсайо за огромные деньги, уже готовил свою армию. Тао Тэ удалось собрать крупнейшее на острове частное войско, общая численность которого насчитывала три тысячи хорошо вооружённых армейских отставников, наёмников с континента, боевиков из «Паксинг» и просто разношёрстных, жадных до денег искателей удачи. Это войско начало усиленно копать траншеи и загораживать дороги завалами. Через какое-то время к этой армии присоединились сотни бандитов из охранных агентств, а так же полицейские, прибывшие из Четджи по приказу губернатора острова.

Через две недели пять тысяч вооружённых шахтёров пришли в город Синьжень, расположенный в предгорной долине. До вулкана Юньцзянь оставалось всего пятьдесят километров. Рун Хо с тремя ближайшими соратниками отправился по окрестным посёлкам агитировать рабочих присоединиться к протестному движению, и как раз в это время в Синьжень прибыл представитель губернатора острова Лен Ган. Тот сообщил горнякам решение Сю Фэна о том, что их поход будет расцениваться, как государственная измена, если шахтёры не сложат оружие и не вернуться по домам. В тот же день несколько членов рабочего комитета, запуганные угрозами, дали шахтёрам команду возвращаться. Несколько десятков горняков послушались их приказа и повернули назад, но уже через пару дней на них напала полиция и безжалостно застрелила пятерых рабочих. Узнав о предательстве в рабочем комитете, Рун Хо пришёл в бешенство. Соглашателей выгнали из рабочего комитета, а разъярённые убийством своих товарищей шахтёры снова двинулись к горе Юньцзянь и их ряды начали только расти. Когда шахтёры встали лагерем около небольшого посёлка в десяти километрах от цели, их численность уже составляла пятнадцать тысяч человек.

Именно в это время их наконец-то нагнали Вир и его команда, немало поколесившие по острову. Высадившись в безлюдной гавани на востоке Акашимы, Вир уверенно повёл своих товарищей на северо-запад. Через три дня они вышли к отдалённым шахтам, принадлежавшим компании Хамомото Хейсайо, и горняцкому посёлку. Всё здесь казалось Виру до боли знакомым, будто он прожил в этих местах не один год своей жизни. Он вёл друзей за собой, интуитивно угадывая дорогу. В памяти вспыхивали и тут же гасли обрывки воспоминаний. Он видел какой-то дом, в котором жила невысокая женщина с двумя детьми, девочками лет пяти и двенадцати. Эти девочки — черноглазые и черноволосые, как и сама женщина — вызывали в сердце Вира странную тревогу смешанную с нежной теплотой. Потом видение дома, в котором жила женщина с детьми, сменялось мрачными картинами тесного узкого помещения с синими стенами, лишённого окон, и другая женщина в жёлтом медицинском халате склонилась над Виром, светя фонариком ему в зрачки.

С кем это было?.. Когда?.. Почему он помнит об этом?..

Вир остановился посреди улицы и тут увидел дом, тот самый, что привиделся ему минуту назад.

— Что с тобой? — удивилась Рубина, которая шла рядом с ним.