Обагрённые (СИ)

«Мне явно стыдно перед отцом… Стыдно и страшно разочаровать его собой, не оправдать его надежд и мыслей, восприятия моей сути. Боюсь, наверное, после причинения ему страданий, потерять его ко мне любовь. И мне не важно, разлюбят меня или возненавидят меня. Мне страшно за его чувства, переживание: ненависти, разочарования, разбитости, смятений. Это я, по сути, сама я — это и есть всё то, что тормозит и преграждает. Ты должна решить всё… Нужно исправить свои ошибки до момента, когда сама сможешь себе сказать с чистой совестью, честно, объективно, что тобой можно гордиться от лица отца, любимого и любящего тебя — и тогда, до этого, и сейчас всё так же искренне всецело любящего тебя. Сделай так, чтобы этот человек не смог разочароваться в светлом через свою теплоту к тебе. Что сейчас и здесь же ты могла бы ему предложить, как ответ на ту любовь к тебе?..»

Всё произошло неожиданно, как удар грома среди ясного неба. Чели задержали на улице: остановила полиция и нашла у неё наркотики. Чад не мог поверить, что его девочка, его драгоценное солнышко, его милый пушистый зайчик, засыпавший в детстве у него на руках тёплым сопящим комочком, работает наркокурьером. Но самое страшное было не в этом — Чели сама употребляла эти проклятые наркотики. Под жёстким давлением полиции она во всём призналась, как растерянный ребёнок, не осознающий до конца, что он натворил. Ведь для неё всё казалось своеобразной игрой, в которой она могла проявить все свои не востребованные системой таланты и способности. Она не думала, что наказание за это может оказаться столько строгим и беспощадным.

Чад молил следователей отпустить его дочь на поруки под домашний арест, но её увезли в лагерь с казённой формулировкой о необходимости изоляции опасного рецидивиста. А затем суд вынес Чели суровый приговор — десять лет тюрьмы. На этом суде Чад не выдержал и выплеснул в лицо судьям весь свой гнев, боль и отчаяние.

«Кого вы судите здесь? — кричал он. — Разве моя дочь преступник? Нет! Она жертва — жертва боссов наркомафии, которые вовлекают таких вот детей в своё грязное дело! Вот кто настоящий преступник! Но таких вы не ловите, они всегда и везде остаются недосягаемы для вашего закона. Эти гады ворочают тоннами наркоты, и никто им не помеха! А значит преступники и вы все — те, кто их не ловит и не сажает в тюрьмы, кто оберегает их вольготную жизнь за солидную мзду. Вы настоящие преступники! Все вы: судьи, прокуроры, следователи, озаровцы. Вы представляете систему, это государство, которое придумало законы, в которых нет милосердия, в которых нет понятия человечности, нет места для простого человека! Люди для всех вас лишь галочки в протоколах и сводках, звёздочки на ваших золотых погонах! Вы с лёгкостью и равнодушием калечите человеческие жизни такими вот неоправданно жестокими решениями! Вы бездушно рушите человеческие судьбы! Это вы толкнули мою девочку и таких, как она к наркотикам, лишив их будущего, отняв у них надежду на достойную жизнь и счастье. Так зачем мне… нам всем такие законы и такое государство? Все вы думаете, что, заняв свои важные кресла, вы удачно устроили свою жизнь раз и навсегда? Ошибаетесь, господа! Придёт и ваш черёд отвечать за всё вами содеянное, за все злодейства против народа! Справедливость обязательно восторжествует и на этой планете!»

После такой речи Чада скрутили и арестовали на месяц за оскорбление суда. Когда же он вышел, то узнал, что его дочь не выдержала всех свалившихся на неё потрясений.

Чели всегда оставалась главным смыслом в его жизни, и когда её не стало, Чад потерял этот смысл. Жизнь тоже стала ему не нужна. Но ему вновь повезло и судьба, так жестоко обошедшаяся с ним, смилостивилась и свела его в кутузке с одним из «Серых Ангелов». И тогда Чад, наконец, обрёл новый смысл существования на этом свете. Он понял, что в его руках теперь воздаяние за смерть любимой дочери, и он вершил это воздаяние сурово и непреклонно.