Обагрённые (СИ)

— Да, невесёлая жизнь, — согласился Мун.

— Даже нашу почту просматривали сотрудники компании, — снова начал сокрушаться У-Син. — Они заведуют там буквально всем: политикой, школьной системой, даже местными храмами! В результате их стало в разы больше, чем школ.

— А где это «там»? — уточнил Мун, которого потряс рассказ его нежданного собеседника. — Сами вы откуда?

— Я? Из Четджи, — охотно сообщил У-Син. — С острова Акашима.

— Эка, откуда вас занесло! — покачал головой Мун. — Так почему же вы не уехали с острова? Не нашли другую работу? В столицах, например.

— В столицах! — горько усмехнулся У-Син. — Там и без нас хватает ртов с Южного материка. Да и старателем я с малолетства работаю. И отец мой работал, и дед. Чего уж менять её?

У-Син тяжело вздохнул.

— И как же вы попали сюда? — поинтересовался Мун.

— Как? Безвинно! Терпеть дальше произвол компании стало совсем невмоготу. Старательный люд начал объединяться в рабочие комитеты, чтобы отстаивать свои права. Много активных и боевых нашлось, как не странно. Комитет на нашей шахте организовал забастовку, требуя человеческой жизни для всех старателей без исключения, повышения выплат за труд и бесплатных социальных услуг. Владельцы компании на переговоры не пошли, а натравили на бастующих своих цепных псов-охранников, а потом ещё и вызвали с материка карателей ОЗАР. Многих арестовали, в основном членов рабочего комитета и всех, кто принимал участие в забастовке.

— Значит, вы были в рабочем комитете? — догадался Мун. — Расслабьте руку. Я возьму у вас кровь для анализа.

— Нет. Что вы! — замотал головой У-Син, послушно закатывая рукав робы. — Я не имел никакого отношения к рабочему комитету. Меня схватили за участие в групповом преступлении. Это когда нельзя собираться вместе больше трёх человек, — пояснил У-Син, видя недоумение доктора. — Там это строго запрещено. Заставили подписать какие-то бумаги и в наручниках увезли с острова… Доктор! У меня там остались жена и дети. Две дочки: Жужани и Ярлана. В них смысл всей моей жизни. Они моя радость и моя гордость. Если я не вернусь к ним, они пропадут без меня. Мы не виделись уже семь месяцев. Я даже не знаю, что с ними, боюсь себе представить. Как они там справляются без меня, живы ли они ещё? Помогите мне, доктор! Умоляю!

— Помочь? — Мун подошёл к анализатору, стоявшему в углу лазарета, и вставил в него пробирку с кровью. — Вы что же хотите вернуться в этот кромешный ад? Добровольно?

У-Син на минуту задумался, потом растерянно посмотрел на доктора.

— Нет. Но здесь я точно не выживу! Я не хочу умирать от неизвестной заразы.

— Кто же хочет такой судьбы, — вздохнул Мун, обдумывая, что ему предпринять, как помочь этому человеку.

— Мне нужно вернуться на остров, чтобы забрать жену и детей, — упавшим голосом повторил У-Син.

— Что же я могу для вас сделать? — неуверенно пожал плечами Мун.

Анализатор тихо пискнул. Доктор машинально глянул на экран монитора. Этому заключённому пока везло. Признаков заражения у него не обнаружено, но ведь всё могло быть много хуже…

— Вот что! — Мун вернулся к каталке и невольно перешёл на сдавленный шёпот.

— Я сейчас сделаю вам один болезненный укол. Со стороны это будет выглядеть, как настоящая смерть. Но не бойтесь. Ничего страшного. Через пару часов вы снова будете живее всех живых.

У-Син слушал его, широко раскрыв удивлённые глаза.

— В бумагах я запишу вас, как погибшего от осложнений. Трупы умерших от этой болезни хоронят отдельно от остальных заключённых, далеко пределами тюрьмы. Там их скидывают в специальную яму, упаковав в пластиковый мешок, а потом, когда накопится достаточно много, их сжигают. Вот, возьмите, — Мун вложил в руку своего пациента бритвенное лезвие. — Им вы разрежете мешок, когда придёте в себя. Бегите в горы, на запад. Там можно укрыться. Потом смотрите сами, как поступить. Я вам в этом не советчик… А теперь изобразите припадок лихорадки. Ну!

У-Синзажал в кулаке лезвие, послушно упал на каталку и принялся биться в конвульсиях. Мун поспешно вернулся к столу, стал шарить по ящикам, достал шприц и пузырёк из стеклянного шкафа у стены. Кинулся к каталке и уверенной рукой сделал укол. У-Син сразу затих, обмяк и, казалось, умер. Мун демонстративно проверил у него пульс и понуро вернулся к столу, сел писать сопроводительные бумаги. Спустя десять минут он уже катил каталку с телом У-Сина накрытым жёлтым покрывалом в морг под настороженные взгляды охранников, приговаривая:

— Всё. Отмучился, бедолага.

Когда все формальности были закончены, Мун вернулся к себе в лазарет, предварительно удостоверившись, что тело новоиспечённого покойника благополучно вывезли за стены тюрьмы. С этой минуты в душе у Муна произошёл какой-то переворот. Он больше ничего не боялся, больше не думал о себе, не страшился ни настоящего, ни будущего. У него появилась цель, к исполнению которой он готов был идти неуклонно и бесстрашно. В чемодане у доктора, на самом дне лежал острый кинжал с чешуйчатым лезвием — древнее гивейское оружие, доставшееся Муну в наследство от отца.