Обаяние тоталитаризма. Тоталитарная психология в постсоветской России

Но, пожалуй, еще большую тревогу вызывают данные о повышении толерантности россиян не только к локальным военным конфликтам, но и к возможности ядерной войны. По данным Левада-центра 32 % граждан, отвечая на вопрос «Как вы думаете, в случае войны с Западом может ли Путин дать приказ российским военным первыми использовать ядерное оружие?», сообщили, что считают это «очень вероятным» или «вполне возможным»[253]. Но еще более значимыми являются ответы на другой вопрос опроса: «Вызывает ли у вас страх заявление Владимира Путина о готовности применить ядерное оружие?» Оказалось, что очень сильный или просто сильный страх это вызывает только у 33 % опрошенных; а у 39 % из них перспектива применения ядерного оружия, наоборот, не рождает совершенно никакого или почти никакого страха. Впрочем, чтобы заметить, что страх перед ядерной войной исчезает, даже не обязательно обращаться к результатам соцопросов: реплики о том, что неплохо бы было сбросить ядерную бомбу на Америку можно было услышать на улице и в общественном транспорте, а в сети встречались публикации о том, как эффективно и без последствий для своей стороны нанести этот удар. Такое отношение напоминает полную потерю инстинкта самосохранения, полное забвение опыта Хиросимы и Нагасаки и даже атомных катастроф мирного времени.

В свое время тема ядерного противостояния активно эксплуатировалась советской пропагандой. Но в советское время перспектива ядерного конфликта у людей вызывала ужас и означала фактически конец света. СМИ и риторика официальных лиц не уставали повторять, что ядерная война — это всемирная катастрофа, что ее никто не сможет выиграть, и что задача СССР — ее предотвратить. Современная кремлевская пропаганда кардинально сместила акценты. И теперь ядерная война сознанием обывателя уже не воспринимается как нечто фатальное. Более того в этом сознании возникло представление, что в ней можно выиграть (разумеется только российской стороне).

И эти изменения произошли не сами по себе, им также предшествовала соответствующая работа масс медиа. Что касается высказываний российских политиков относительно ядерного вооружения, освещаемых СМИ, то до 2013 года они были достаточно сдержанными, и в них подчеркивалось сугубо оборонительное значение ядерного потенциала. Например, в мае 2012 года Д. Медведев на церемонии вручения государственных наград в Кремле сказал: «Мы его применять не собираемся, но пусть оно будет, потому что у нас большая страна, сложная страна. Ее нужно ценить и охранять»[254].

Переход к более жесткой риторике намечается в конце 2013 года. Высказывание зампреда правительства Д. Рогозина в декабре 2013 года гласило: «Можно сколько угодно экспериментировать, размещая неядерное оружие на стратегических носителях, но надо иметь в виду, что если на нас будет совершено нападение, <…> мы, безусловно, в определенных ситуациях будем прибегать к защите <…> с помощью ядерного оружия»[255].

В 2014 году тема ядерного потенциала России в речах высших чиновников звучит все чаще и чаще. Вот несколько высказываний В. В. Путина на эту тему:

14 августа 2014 года в крымской Ялте Путин сказал собравшимся там представителям думских фракций, что удивит Запад новыми разработками в наступательных ядерных вооружениях, о которых «мы пока не говорим»[256]. Там же он говорил об отказе от Договора 1987 года о ликвидации ракет средней и малой дальности. На молодёжном форуме «Селигер-2014» Путин сказал: «Я хочу напомнить вам, что Россия является одной из самых мощных ядерных держав. Это реальность, это не просто слова»[257]. 15 марта 2015 года телеканалом «Россия 1» был показан фильм «Крым. Путь на родину». В интервью для фильма Путин признался, что рассматривал реальную возможность применения ядерного оружия: «Мы готовы были это сделать [привести в боевую готовность ядерные силы]. Я же разговаривал с [западными] коллегами и говорил им, что это [Крым] наша историческая территория, там проживают русские люди, они оказались в опасности, мы не можем их бросить»[258].