Обаяние тоталитаризма. Тоталитарная психология в постсоветской России

Как уже отмечалось выше, идея национального всенародного покаяния вызвала сильное сопротивление в немецком обществе. И его противниками были отнюдь не только сторонники нацистского режима. В частности, критиками коллективного покаяния выдвигается аргумент, что признание немцами вины привело к тому, что они стали обесценивать и высочайшие достижения немецкой культуры, например, произведения Шиллера, Гете и пр. Однако, на мой взгляд, здесь идет речь как раз о том, что Ялом называет невротической виной, которая не имеет прямого отношения к вине реальной или метафизической. Невротическая вина не только не способствует нравственному очищению и преображению, но напротив может толкать к деструктивным поступкам, на бессознательном уровне преследующим цель преодолеть ее. Вполне возможно, что именно она являлась причиной периодических рецидивов нацистских настроений в германском обществе. Т. Адорно так говорил об этом феномене: «То и дело ссылаются на так называемый „комплекс вины“, часто намекая на то, что он на самом деле возник лишь в результате конструирования представления о коллективной вине немцев. Бесспорно, в отношении к прошлому много невротичного: жесты защиты в отсутствие нападения; бурные аффекты без серьезного повода; отсутствие эмоций по отношению к самому серьезному; нередко и просто вытеснение осознанного или полуосознанного»[296].

Зачем нужно признание вины?

Может возникнуть вопрос: а необходимо ли чувство вины для того, чтобы сделать выводы из прошлого? В свое время экзистенциальные психотерапевты пришли к выводу, что невротическая вина — это деструктивное чувство, но осознание реальной вины пробуждает здоровые, творческие силы личности и помогает ей освободиться от невроза. Этот принцип можно отнести не только к отдельному человеку, но и к сообществам людей: невротическая вина деструктивна — она ведет к комплексу неполноценности, озлобленности и попыткам нездоровой гиперкомпенсации («Крым наш!», «Посмотрите до чего докатилась Украина (Америка, Европа и т. д.)!»

Признание реальной вины приводит к нравственному очищению, обновлению и конструктивному созиданию. Дж. Бьюдженталь так писал о важности признания вины: «Принятие на себя вины за то, что мы сделали и о чем сожалеем, не является деструктивным, а, наоборот, освобождает. Оно переносит наше внимание с прошлого на настоящее и будущее, так как мы решаем, как искупить вину и как предотвратить повторение таких событий»[297]. Говоря о немцах в послевоенной Германии, современник Ясперса К.-Г. Юнг подчеркивал важность признания коллективной вины для успеха в личной психотерапии: «Все они, сознательно или бессознательно, активно или пассивно, причастны к ужасам; они ничего не знали о том, что происходило, и в то же время знали. <…> Уже сейчас многие из них обращаются ко мне с просьбой лечиться у меня. Если просьбы исходят от тех „порядочных немцев“, которые не прочь свалить вину на пару людей из гестапо, я считаю случай безнадежным»[298]. По всей видимости, Юнгу и самому приходилось справляться с чувством вины. Как известно, он прошел эволюцию от восторженного принятия нацизма к критическому его осмыслению. После войны он не нашел ничего лучшего, чем объяснить свою лояльность к Гитлеру требованиями времени.