Обаятельное чудовище

Мы уже не в состоянии остановиться. Мы двигаемся как единый механизм, каждую секунду наращивая темп и подчиняясь собственным ощущениям. Через пару минут по моему телу проходит ток, и я понимаю, что больше не выдержу. Выгибаю спину. Тим тоже это чувствует. Он ускоряется до немыслимых скоростей.

Я выкрикиваю его имя, вытягиваюсь в струну и пульсирую изнутри и снаружи. Из моего рта вырывается новый, уже бессвязный, вскрик, и это его не пугает. Тим весь горит, он тяжело дышит, стараясь не согнуться пополам от застигнувших его врасплох конвульсий.

Мы полыхаем вместе.

Он смотрит на меня. Я на него.

Он такой красивый. С капельками пота на лбу, с полуприкрытыми веками, с ленивой улыбкой, внезапно озарившей лицо. В его глазах плещется пьяный туман, по смуглой коже на груди и по бицепсам вниз бегут мурашки. Тим делает резкий толчок, еще один, последний, и сильно, впиваясь пальцами почти до синяков, прижимает меня к себе.

Мы замираем, боясь сделать хоть одно лишнее движение. Я все еще обнимаю его, а он прижимается губами к моим губам. В его взгляде больше желания и страсти, чем когда-либо. Мы оба молчим. Улыбаемся и ловим ртом воздух, пытаясь отдышаться. Мое тело все еще сотрясает горячая дрожь. И я вижу, что он чувствует то же самое. Тим прижимается щекой к моей щеке.

Самое время людям, которые ничего не чувствуют друг к другу, отстраниться и разорвать объятия, но вместо этого Тим, приглушенно смеясь, стискивает меня в своих руках. Он зарывается носом в мои волосы и щекочет своим дыханием. Господи, это так хорошо, что вся накопившаяся боль разом покидает мое тело. Я становлюсь практически невесомой. Я лечу!

— Никуда не годится. — Говорю ему, обнимая за шею.

— Серьезно?

— Ты только не расстраивайся, Тим. Возможно, тебе стоит еще попрактиковаться, и в следующий раз будет лучше.

— Но я так старался…

— Не плачь.

Тим хохочет в голос. Он душит меня в своих объятиях, укутывает все туже, будто боится отпускать.

— Ради тебя я готов повышать уровень своего мастерства, сколько потребуется. — Он приподнимает меня за талию и взваливает на плечо. — Блин, джинсы…

К сожалению, Тим не вовремя вспоминает, что так и не снял их, но, к счастью, диван совсем близко, и мы валимся на него. Смеемся. Тихий голос в моем подсознании шепчет: нужно прервать это, пока все не стало слишком сложно. Но я кладу голову на грудь Тима и делаю то, о чем мечтала — слушаю, как бьется его сердце. Оно заглушает любые звуки и любые голоса. Его стук прекрасен.

— Тебя, наверное, ждут твои друзья… — Напоминаю я, наконец, приподнимаясь и заглядывая ему в лицо.

Тим закладывает одну руку себе за голову, а пальцами другой медленно скользит по моей спине вниз, пока не останавливается на заднице:

— Меня ждет кое-что поважнее.

— Что?

— На тебе слишком много одежды, Марта. Для начала я хочу ее снять.

27

Тим

— Доброе утро! — С порога приветствую персонал. Здороваюсь с охраной, затем машу рукой администратору. День сегодня какой-то на удивление чудесный, и я чувствую себя бодрым и выспавшимся. — О, Дарья Александровна! — Подхожу к удивленной Дашке, обнимаю ее и целую в щеку. — Приве-е-ет!

— Привет. — Девушка оглядывает меня с подозрением.

Мы идем по коридору, Ласточкина не сводит с меня глаз.

— Что это ты такой довольный с утра? — Подруга хмурит брови. — Надушился, как владелец парфюмерной фабрики, причесался, разоделся. Еще и улыбаешься, как сытый, довольный котяра.

Провожу рукой по волосам и пожимаю плечами.

— Да я вроде всегда прекрасен? Разве нет? — Подмигиваю ей. — Может, с тех пор, как ты завела себе этого пианиста, тебе так все наскучило, что ты начала обращать внимание на красивых свободных мужчин?

— Ха-ха, смешно. — Фыркает она.

— И с чего мне не быть в хорошем настроении? — Удивляюсь я. — Вчера все прошло по высшему разряду, клуб был набит битком, сегодня в сети выйдет материал о нашем открытии. Думаю, фотографии получились потрясные. Ну, знаешь, все эти девушки-зайки с ушками это стильно и сексуально.

— А, ясно. — Кривится Ласточкина. — Значит, снял на ночь одну из заек?

— Ну…

— Надеюсь, ты когда-нибудь подцепишь какую-нибудь заразу от одной из них и, наконец, угомонишься!

— Да не снимал я никого!

Открываю дверь своего кабинета и пропускаю Дашку вперед.

— Куда ты тогда пропал вчера? — Допытывается она. — Кензо так шумел, пытался до тебя дозвониться.

— С чего бы?

Ласточкина проходит в кабинет, садится на край дивана и закатывает глаза:

— Не хотел расплачиваться за столик.

— А, это. — Улыбаюсь я.

— Не то, чтобы у него не было средств, ты же понимаешь. Просто он посчитал, что мы их оскорбили.

— И что в итоге?

— Мне пришлось разобраться. — Дашка складывает ногу на ногу и наблюдает за тем, как я разваливаюсь в кресле напротив. — Самый шикарный момент был, когда он швырнул официантке кредитку.

— Он может. — Усмехаюсь я.