Обаятельное чудовище

Она разглядывает меня пристально, затем наклоняется вперед, хмурит брови и упирает руки в бока:

— Не может быть… Ты уже с ней спал!

— Что?

— Не отпирайся! Я вижу это по твоему лицу!

— Да не трахал я ее. — Рычу.

Ласточкина погружает пальцы в свою светлую шевелюру и качает головой:

— Можно считать, что этот клуб сдох, так и не заработав в полную силу.

— Почему?

— Потому что вы обязательно скоро разосретесь! Вот почему!

— С чего ты это решила? — Злюсь я.

— С того, что, если Марта не секс-маньячка, которой плевать на то, с кем спать, то очень скоро она к тебе привяжется! А ты… ты… — Дашка показывает на меня обеими руками. — Ты сам знаешь! Тебя прислали на нашу планету и запрограммировали на то, чтобы осчастливить как можно большее количество женщин, не обладающих умственными способностями! Да ты же трахаешь все, что обладает сиськами и минимумом интеллекта!

— Что за бред, Колбаса? — Не выдерживаю я.

— Она привяжется к тебе, а ты ее кинешь… Я же за вас обоих переживаю. У меня мало подруг, а Марта — она такая хорошая…

— Да не будет ничего такого! — Говорю я, пряча взгляд. Рассматриваю свою обувь. — Это было один раз, и больше не повторится.

— Один раз, и… ты больше не хочешь ее?

— Эм…

— Твою-то мать! — Восклицает Ласточкина. — Я так и знала!

— Даже если это повторится… — мне приходится прокашляться, чтобы закончить фразу. — Можешь быть уверена, что все будет нормально.

— А если ты ей реально нравишься? Думаешь, она будет таскаться за тобой как Лола? Ждать, пока у тебя освободится окошечко в твоем плотном расписании? Будет давать отставку другим парням, пока ты используешь любую возможность пофакаться с потаскушками из клуба? Ох, сомневаюсь! Марта — крышесносная, и потрясающе красивая, и умная, и веселая. Да мужики, когда она проходит мимо, шеи сворачивают! Она завтра поманит, и они все сбегутся толпой. Взять того же Борю или Игорька. Да любого из твоих друзей, Тима! Они ж ее на руках будут носить! А не как ты…

— Ты гудишь, как паровоз. — Я закрываю уши от звона ее голоса. — Помолчи хоть минуту, а?

— Она тебе нравится, Левицкий… — Продолжает охать Дашка. Подруга встает и начинает расхаживать по комнате. — Охренеть, не могу поверить! Завтра снег выпадет!

Я даже не отпираюсь. Просто растекаюсь по креслу беспомощной лужицей. Черт… Колбаса опять права. Что-то идет не так. У меня больше не получается контролировать свою жизнь и свои чувства. А что, если все так и есть? Смогу ли я измениться ради Марты? Нужно ли мне это?

— Я сразу поняла, что с тобой что-то не то. Вот эта гадкая ухмылка самодовольная, которую я терпеть ненавижу — как только она исчезла с твоей рожи, я задницей почуяла, что ты не здоров.

— Все, завязывай. — Прошу я.

— Нет, это ты завязывай, Левицкий. — Усмехается Дашка, останавливаясь передо мной. — Либо с Мартой, либо с гулянками. До тебя еще не дошло, что ты попал? Влип по самые помидоры! Тебе все равно придется выбирать: все женщины мира или она одна.

— Слушай, Колбаса, тебе кажется, что ты меня знаешь, но это ни хрена не так! — Вскакиваю я.

— Конечно… — Зрачки Ласточкиной сужаются.

— Вот именно!

— Ты влюбился в нее, дебил… — С жалостью произносит подруга.

— Я что?

— Влюбился.

Мне становится трудно дышать.

— Прекрати нести ересь… — Отмахиваюсь я.

— Наверное, всякий раз ищешь повод побыть вместе, да? Так и тянет поделиться с ней сокровенным? Замечаешь, если что-то изменилось в ее внешнем виде? Так и хочется заботиться о ней, делать приятное, накормить, насмешить? Хочется, чтобы она улыбнулась, да? А сны с ее участием ты уже видел, плейбой?

Я застываю с открытым ртом.

— В точку? — Ухмыляется Дашка и с видом победителя складывает руки в замок на своей груди.

— Что ты несешь? — Морщусь я.

Выходит не слишком правдоподобно. Приходится отойти в сторону. Мне не хочется, чтобы она продолжала сверлить меня своим колючим взглядом.

— Тебе крышка, придурок. — Заключает Ласточкина.

— Отвали.

— Я-то отвалю. Только если ты не сделаешь эту девушку своей, то это сделает кто-то другой. Ты, конечно, продолжишь таскаться по бабам, но утешит ли это тебя?

— Господи, какая чушь.

— Тебе крышка-а-а, — ехидно напевает Дашка, пытаясь разозлить меня еще сильнее.

Но я и так уже загнан в угол, и от этого кипит башка.

— Что за крышка? Всем доброе утро.

Мы оба оборачиваемся на ее голос. В дверях стоит Марта. Она свежа, как майская роза. Длинные волосы мягко спадают на плечи, улыбка сияет ярче солнца, глаза блестят озорным огоньком. А от вида ее стройных ног, открывающегося из-под короткой кожаной юбки, у меня вдруг перехватывает дыхание. Приходится спешно сглотнуть.

— Крышка… — Вздыхает Дашка, перехватив мой взгляд. — Эм… Крышка сливного бачка! — Она разводит руками. — Какой-то пьяный дебил расколотил ее вчера в мужском туалете. Распоряжусь, чтобы заменили.

— Ничего себе. — Удивляется Марта. Она проходит на свое место, пока мы с Ласточкиной обмениваемся грозными взглядами, обещая друг другу скорую расправу. — Если это единственное происшествие за вчера, то будем считать, что это ерунда. В остальном, коллеги, поздравляю вас с успешным стартом!