Объект 112

- Что? — переспросил Лучиан, лихорадочно обдумывая неожиданную ситуацию.

- Повернись, черт тебя побери! Стрелять буду!

И в этот момент старший лейтенант Лучиан, сделав прыжок, навалился на сторожа всей тяжестью своего огромного тела. Здренгя застонал от боли. Он явно не ожидал нападения, но оружия из рук не выпустил. Раздался выстрел, и окно брызнуло осколками стекол. Сжав друг друга, сторож и Лучиан ожесточенно катались по полу. Офицер пытался вырвать «Вальтер», но это ему никак не удавалось. Сторож сопротивлялся из последних сил. Грянул второй выстрел. На этот раз пуля впилась в стену. Наконец, молодость взяла свое. Изловчившись, Лучиан нанес сторожу сильный удар в подбородок, и Здренгя сразу обмяк.

- Вот видишь, я был прав, когда сказал, что ни один бандит не скроется от нас… — успел еще услышать Здренгя и потерял сознание.

Неудачный визит

В купе третьего класса было жарко. Манека проснулся мокрый от пота. Протирая заспанные глаза, он с любопытством огляделся. Теперь, на рассвете, пассажиры были лучше видны, чем при посадке. Напротив подремывал пожилой крестьянин, опустив голову на плечо сладко спящего молодого солдата. Около окна сидела просто одетая девушка и с любопытством рассматривали Мирчу. У девушки были маленькие с хитринкой глаза, и Манека инстинктивно запахнул пиджак, притворяясь, что его одолевает сон.

«Кто она? И почему так пристально смотрит на меня?» — спрашивал он себя, испытывая необъяснимый страх. Испуганный Мирча начал успокаивать себя. «Надо быть мужчиной, никто тебя не преследует, никто тебя не знает, да и вообще ты Аурел Танасеску черт возьми!»

Он заставил себя вспоминать, что ему говорили о политическом строе нынешней Румынии в школе в Западной Германии. Пришли на память слова майора Оливера: «Шпион — это актер. Он исполняет роль на самой большой — мировой — арене».

Красивые слова! А каково здесь, когда тебя справа и слева прощупывают десятки глаз.

Так оно и было. Вскоре проснулся крестьянин, затем солдат, и купе ожило. И странное дело, а может быть, Мирче это казалось, все пассажиры как-то особенно внимательно присматривались к нему. «Нет, надо уходить отсюда, — подумал он. — Лучше перестраховаться, чем наоборот».

На первой же остановке Манека покинул купе. Убедившись, что за ним никто не следит, он быстро, уже на ходу, вскочил в другой вагон, нашел там свободное место, закрыл глаза и не открывал их до самого Бухареста.

* * *

С Северного вокзала Мирча Манека пешком пошел по улице Гривица. Солнце уже закатилось, заметно похолодало.

Подойдя к зданию Политехнического института он остановился. Шпиону вспомнилось, как здесь он впервые надевал легионерскую форму. В тот день, чувствуя за спиной поддержку таких же молодчиков, как он сам, Манека вскочил на кафедру и закричал: «Долой профессора-большевика!» Мирча вспомнил, как однажды у входа в институт его поджидал отец, приехавший из деревни. Отец спрашивал сына об учебе, но тот ответил:

- Не до учебы, отец. Нужно кое-кому кровь пустить.

Хорошо помнил Манека осень 1940 года. Тогда такие, как он, были хозяевами страны…

Вздохнув, он сел в трамвай № 15. На нем доехал до площади 1848 года, сошел и направился к улице Терезии. Темнело. Манека взглянул на часы — было около семи. Вдалеке показалась вывеска, которую он искал. Чем ближе подходил Мирча к этой вывеске, тем сильнее стучало его сердце. Наконец он остановился и прочел:

МАСТЕРСКАЯ ПО РЕМОНТУ АВТОРУЧЕК

Леон Гершкович

Вспомнились слова майора Оливера: «Как только увидишь мастерскую по ремонту авторучек Леона Гершковича, входи. Скажешь пароль и тогда установишь связь с „Арийцем“.»

«Уж не одно ли и то же это лицо?» — подумал сейчас Манека, решительно шагнув вперед. Но дверь мастерской была закрыта, а вверху кто-то наклеил маленький листок:

«Закрыто. Ушел в синагогу».

Мирче стало и смешно и до слез обидно. Он отошел, проклиная день сплошных неудач. «Куда идти? Можно было бы, пожалуй, остановиться в гостинице, — подумал он, — ведь документы в порядке, но все же лучше держаться от них подальше. Все гостиницы государственные, и на любого приезжего там могут обратить внимание».

Решив в концов ночевать в зале ожидания Северного вокзала, Манека побрел по залитым светом улицам румынской столицы. По пути он часто останавливался у освещенных витрин и читал вывески государственных магазинов.

Все, что он видел, казалось ему каким-то миражем. Не верилось, что два дня назад он был в Западной Германии, а теперь вот шагает по улицам нового Бухареста.

«Ариец»