Объект 623

— Я тоже надеюсь, — драматично вздохнула коллега. — В пыльном садике, куда он меня отвел, его здоровому сну до утра ничто не помешает.

— Поосторожнее там, — предупредил мужчина. — По моим наблюдениям, в поселке и в бухте не все ладно. Витает здесь некое напряжение — похоже, наши командиры были в чем-то правы. Шатаются подозрительные личности, высматривают чужаков. Не к добру тихо. У входа в объект отсутствует охрана из украинских военнослужащих — а по идее, их тут должно быть не меньше дюжины.

— Охрана есть, Глеб, — немного подумав, сказала Лида. — Но эти люди без формы. Мне их сверху отчасти видно. Они сидят за бетонными обглодышами под террасой и контролируют «входные врата», а также все, что может через них проплыть. Отсюда не вижу, есть ли у них оружие — я же не орлица, чтобы все видеть. Но, думаю, есть. Остается лишь предположить, куда подевались украинские военнослужащие…

— Сколько их?

— По-моему, четверо. Убедительные парни, одеты в штатское. Два брюнета, два блондина. — Женщина не удержалась, громко зевнула. — Ладно, Глеб, не умеешь развеселить — так хоть расстрой чем-нибудь. Что тут у нас происходит?

— А я знаю? — отозвался рыболов. — Ты бы не торчала на горе истуканом, товарищ старший лейтенант. Не хочешь бродить по городку — так сядь в машину и не отсвечивай. Оставайся на связи. Как стемнеет, будем брать.

— Кого брать? — встрепенулась Лида.

— Это я к слову. Жди сигнала. Чуть шумну, хватай мешок с амуницией, надеваешь шапку-невидимку и кривой дорожкой — вниз. Ты в курсе, где наш третий друг? Такое ощущение, что он забил на службу или потерял переговорное устройство. «Или тоже лежит в канаве с перерезанным горлом», — подумал мужчина, но опять не стал говорить. Он чувствовал растущее раздражение — какой бракованный ему сегодня достался спецназ!

— Не могу знать, товарищ командир, — хмыкнула Лида. — Но на твоем месте я бы за Бориса не стала волноваться. Он, конечно, разгильдяй и бабник, но к службе относится серьезно. Ладно, командир, не буду вредничать, еще услышимся. А что касается подозрительных личностей вокруг тебя, то, окажись я на твоем месте, непременно обратила бы внимание на человека в лодочке, плывущей по бухте, и троих сомнительных мужчин, которые закончили перекуривать и в данный момент направляются в твою сторону. Будь острожен, Глеб Андреевич. Не возражаешь, если я минутку еще тут побуду?

Он чертыхнулся сквозь зубы, потянулся к удочке, вытащил по традиции обглоданного червяка. Пристроил удило на камнях и заковылял, припадая на правую ногу, к банке с червями. Опустившись на колени, он стал насаживать на крючок извивающееся тельце. Сверху выразительно кашлянули. Он поднял голову, стараясь не делать резких движений. Лида Баклицкая была права — троица выглядела сомнительно и никоим образом не тянула на местных. Мужикам было основательно за тридцать. А одному из них — плечистому, рослому, с порослью рыжеватых волос на угловатом черепе — как бы даже не за сорок. Славянские физиономии — мрачноватые, блеклые, абсолютно не переводимые. Джинсы, немаркие рубахи навыпуск (можно погадать, что под ними), а у одного из-под рубахи и расстегнутой жилетки выступала массивная золотая цепь, что было довольно странно, поскольку впечатления ярко выраженного криминального элемента тип не производил. В физиономию прочно въелось если не магистерское, то хотя бы обычное высшее образование.

Он был за старшего в компании. Трое прошли по короткому причалу, спустились с набережной и зависли у рыбака над душой. Двое поглядывали по сторонам, а любитель «большого» золота как-то скептически созерцал понурую фигуру в штормовке. Рыбак напрягся. Ладно, «пластику лица» он им сообразит, но это означает лишь проваленное задание и ничего другого. На набережной у Пыштовки становилось тихо и безлюдно. Только кто-то еще посмеивался у лодочной «парковки» в дальнем углу причала. Водитель битого «жигуленка» пытался завести мотор, помогая себе крепким словом. Бренчала цепь — существо невнятного со спины пола устраняло неисправность на китайском велосипеде. На берегу, помимо рыбака, никого не осталось. Мужчина с золотой цепью что-то негромко бросил рыжеватому здоровяку. Тот кивнул с невозмутимым видом, спрыгнул с камня и вразвалочку направился к рыбаку, который зачем-то начал насаживать на крючок второго червя — видимо, чтобы первому было не скучно. «Эх, мужики, мужики, — раздраженно думал рыболов, подмечая, что и двое других начали движение вниз, — вы даже не подозреваете, что сейчас ваши зубы и десны находятся под угрозой, как и выполнение моего задания…»

Здоровяк остановился в паре метров от воды, сплюнул сквозь пробоину в зубах, покосился на тележку, на ее обладателя, который со старческим кряхтением выпрямлял спину.

— Что, мужик, старость не радость? — ухмыльнулся здоровяк. Он был едва ли старше своего собеседника. В его речи не прослушивался ни украинский, ни южнорусский говор.

— Не говори, сынок… — прошепелявил рыбак, старательно проговаривая фрикативное «г». — Спина совсем уже покоя не дает…