Обелиск на меридиане

Приехав сюда, Путко снял номер в дорогом отеле «Модерн», внес вступительный членский взнос в Коммерческий клуб. Помещение конторы «Лотос» занимало особняк в районе Пристани, бок о бок с конторой «Лесных предприятий Ковальского» по одну сторону и «Американского акционерного общества по продаже автомобилей «форд», «бьюик», «кадиллак» и «джамси»» по другую. Предстояло нанять клерков — китайца и русского; предшественник Антона отбыл по вызову Чинарова в Шанхай вместо со своими помощниками.

Для Антона не оказалось неожиданным, когда в один из первых же дней повстречал он в Харбине Мульчу — где, как не здесь, должен был обретаться шустрый штаб-ротмистр?..

— Ишь ты!.. Как жареными гусями запахло, так и пожаловали на пир, ваше высокоблагородие! — приветствовал парижский знакомец. Признался: — А я уже любопытствовал: куда исчез господин подполковник из Парижа? Не подался ли в «возвращенцы»?

— Благодарю за внимание. Вскорости за вами и отбыл в Китай.

— Да уж наслышан. В Шанхае обретались, — подтвердил свою осведомленность контрразведчик. Многозначительно добавил: — Скромняга-скромнягой, а вон с какими верительными грамотами! От самого Антона Ивановича!.. — дал понять, что ему известно даже о визите Путко к генералу Волкову с письмом от Деникина.

Антон еще в Москве, когда обсуждал с товарищами детали своей экспедиции, предположил, что, коль повстречает Мульчу, тот «втемную» поможет ему. Товарищи в управлении одобрили такой ход. Теперь Путко пришла мысль: почему бы не предложить штаб-ротмистру должность клерка в «Лотосе»? Убьет двух зайцев: сослуживец обезопасит от подозрений; и к тому же, постоянно общаясь с Мульчой, он сможет, как и в Париже, много полезного узнавать от него.

В подобном предложении не было ничего странного: едва ли не каждый из эмигрантов-офицеров, продолжая выполнять свои обязанности при штабах, в белогвардейских «союзах», «комитетах» и «лигах», пристраивался «на прокорм» на любые подходящие работы: кто пооткрывал булочные или обувные мастерские, кто становился за прилавок или конторку, если не шел в официанты да тюремные надзиратели. Вот и в Харбине бывший Приамурский генерал-губернатор Гондатти заделался агентом земельного отдела; генерал Соболевский варил квас на собственной квасоварне, где был и хозяином и подмастерьем в одном лице; генерал Пепеляев и его офицеры зарабатывали извозчичьим промыслом.

— Ишь ты!.. А сколько положишь? — полюбопытствовал Мульча, но заманчивое предложение отклонил: — Не златого тельца ради сюда пожаловал! По службе забот невпроворот! А кормлюсь от кирилловского фонда.

Переход белой оплачиваемой верхушки с николаевского на кирилловский фонд произошел потому, что в начале января двадцать девятого года престарелый Николай Николаевич почил в бозе — и тем положил конец великокняжеской междоусобице в борьбе за призрачную царскую корону; единственным претендентом на нее остался «блюститель российского престола» Кирилл.

— Тогда посоветуйте, кого из надежных взять.

— Это могу. — Мульча ненадолго задумался. — Есть под рукой один. Из наших. Прошел и Крым, и рым. Не обмишурит.

Каково же было удивление Путко, когда на следующий день перед ним предстал присланный штаб-ротмистром Константин Костырев-Карачинский!.. В конце шестнадцатого — начале семнадцатого года они оказались в одной палате петроградского лазарета: Антон, отравленный газами и раненный в ноги, рубака-есаул Шалый и прапорщик Костырев-Карачинский, которого почему-то называли Катей, — юноша едва появился на передовой, как получил заряд свинца в ягодицу. Помнится, они расстались тогда по-приятельски. Катю выписали как раз в канун Февральской революции. Потом они мельком встретились в Москве, на Государственном совещании в Большом театре, когда там происходила «коронация контрреволюции»; Путко был на совещании делегатом от комитета Двенадцатой армии Северного фронта, а на самом деле — тайным посланцем большевиков, наблюдавшим за происходящим. Уже в конце августа семнадцатого он по заданию Дзержинского участвовал в аресте провокаторов, засланных штабом Корнилова в Питер для организации вооруженных выступлений в столице в момент подхода корниловских войск. Среди тех, кого арестовал Путко, оказался есаул Шалый. Есаулу удалось тогда бежать. Не встречался ли он потом с Катей, не рассказал ли ему?.. Вероятность подобного совпадения была ничтожной. А все же была.