Обелиск на меридиане

Корреспондент уловил то, что больше всего и встревожило Чана:

«Прибытие Блюхера-Галина на Дальний Восток создает положение, небывалое в истории. В случае войны Красная Россия будет иметь командующим войсками, действующими против неприятеля, того человека, который был перед тем фактическим руководителем армии, с которой будет сражаться. Галин провел несколько лет на Дальнем Востоке и в Китае, он превосходно знает силы противника. То, что именно он принял командование над вооруженными силами Красной России на Дальнем Востоке, создает, без сомнения, новую ситуацию в советско-китайском конфликте».

Излюбленное изречение, к которому Чан прибегал в различных обстоятельствах: «Если знаешь себя и знаешь противника, сражайся хоть сто раз…», оборачивалось теперь против него самого.

До сих пор, если не считать размолвок с Мэйлин и осточертевших понуканий ее папаши, все шло так, как хотел того Чан. В самый канун нынешнего, 1929 года — «Восемнадцатого года Китайской республики» — в Мукдене и Харбине, по всей Маньчжурии, на правительственных и административных зданиях был наконец-то спущен старый пятицветный флаг и поднят новый — гоминьдановского правительства: на синем полотнище белое солнце. В Нанкине вслед за посланниками Великобритании и САСШ свои верительные грамоты вручили Чану главы посольств Японии, Франции, Италии и Германии. Затем дипломатический корпус выступил с совместным заявлением о том, что западные державы аннулируют заключенное десять лет назад соглашение о запрещении ввоза в Китай оружия и военного снаряжения. Все годы это соглашение было лишь фиговым листком — оружие непрерывно поступало в Поднебесную; но теперь, после отмены формального эмбарго, оно буквально хлынуло рекой. Сам Чан Кайши по настоятельной рекомендации «папаши Чарли» назначил своим главным советником американца Миллорда, а советником по эксплуатации железных дорог — его соотечественника Ментеля. «Нью-Йорк таймс» оценила преобразования:

«Национальное правительство отличается крайне националистическим, но не антииностранным характером. Представители национального правительства показали, что с ними можно сговориться по всем вопросам».

Несколько недель назад Чан Кайши снова встретился с Чжан Сюэляном. Оба подтвердили решимость действовать совместно против Советской России.

Через пять дней после их встречи, на рассвете десятого июля, по всей линии КВЖД был захвачен телеграф: вслед за телефонной была прервана и телеграфная связь с СССР; в тот же день управляющему дорогой был вручен ультиматум с требованием заменить всех советских сотрудников и начальников служб на чжансюэляновских чиновников, а когда управляющий, как и предполагалось, отверг незаконное требование, его и всех его помощников сместили и интернировали. Одновременно генерал-губернатор отдал приказ о закрытии советского торгпредства. Все это, как предполагали Чан и Чжан, должно привести к резкому обострению обстановки, разрыву китайско-советских отношений, а затем к прямому вооруженному конфликту. Вот конечная цель! Иностранные советники, сделавшие тщательные расчеты, предопределили: в вооруженном противоборстве победителем непременно станет Китай.

Чжан Сюэлян начал подтягивать свои войска к границе, Чан Кайши, как было предусмотрено, — готовить ударную свою силу: бригады и корпуса так называемой государственной обороны. И вдруг сенсацией во всех газетах — это сообщение из Москвы о создании красной Дальневосточной армии и назначении ее командующим Блюхера, Галина-цзянцзюня…

Чан передал Чжану, что хочет вновь встретиться с ним.

Одна из стен залы, в которой состоялась их секретная встреча, вместо шелковых полотнищ с изречениями была украшена «Картой позора».

— Десять тысяч лет жизни старшему брату!

— Пусть солнце, луна и звезды покровительствуют во всех великих начинаниях высокочтимому гостю!..

За минувшие месяцы Чжан Сюэлян поступился не только своим флагом — даже титул главнокомандующего «армией умиротворения» он сменил на куда более скромное звание командующего «войсками приграничной полосы», тем самым передав «старшему брату» права главкома.