Обелиск на меридиане

— Многое тебе, новичку, показалось бы там нелепым. В генеральской и офицерской среде — приверженность догматам, существующим столетиями. Иногда доходило до абсурда. Помнишь Альберта Лапина? Он служил советником в народной армии маршала Фэна. Альберт рассказал мне, как этот, достаточно опытный маршал решил одну из операций выиграть следующим древним способом: набрал большое стадо овец, привязал к хвостам животных пучки пакли, поджег и велел гнать в сторону неприятеля. Оказывается, в стародавние времена китайский полководец выиграл сражение, напустив на вражеский лагерь быков с горящими хвостами. Но в современном бою, против винтовок и пулеметов!.. И смех и грех… Маршал получил от неприятеля благодарственное послание за бесплатное обильное жаркое.

Впервые за всю их беседу Антон улыбнулся.

Но Блюхер не хотел ослаблять остроты разговора:

— Я должен признать без всяких скидок, что китайские солдаты поразительно выносливы и непритязательны. Да, они неразвиты. Да, неграмотны. Но премудрости военной службы усваивают быстро, терпеливы к лишениям. Представь себе: пища всего два раза в день, утром и вечером по горстке риса с зеленью, в походе привалы только через два, а то и три часа непрерывного марша, а проходят по тридцать — тридцать пять километров в день. И в изнурительную жару, и в стужу, и в распутицу. В бою смелы. Отступают лишь тогда, когда первым смазывает пятки офицер. За обещанную им награду готовы карабкаться по бамбуковым лестницам на отвесные стены. Могут терпеливо умирать.

Он остановился. Задумался. Будто обратился взором к чему-то давнему.

— И все же… Все равно таких бойцов, как в нашей Красной Армии, таких, какие были еще в моих партизанских отрядах, у них нет!

Антон почувствовал, как оттаял, потеплел душой Василий Константинович. А тот начал рассказывать о давнем, о своей встрече с бойцом, который все последующие годы представлял для него как бы собирательный образ русского солдата, хотя, конечно же, отлично помнил многих других, знал, как складываются их судьбы и в мирные дни. Но с  т е м  солдатом он встретился в восемнадцатом году, на Урале, во время памятного своего перехода по горам. Подъехал к нему на коне старик и спросил: «А где штаб командующего?» «Я сам и есть командующий», — ответил Блюхер. Старик удивился, оглядел его с головы до ног и сказал: «Хочу поступить добровольцем». Василий Константинович попытался отговорить: мол, возраст, но старик настоял и его зачислили в отряд. Прошло какое-то время. Однажды надо было узнать, занята ли противником гора, возвышавшаяся над открытой долиной, иначе у подножия ее можно было положить весь отряд. И тут снова объявился этот пожилой боец: «Я поеду и разведаю, товарищ командующий». «Это опасно». — «Все одно кому-то надо ехать». Блюхер разрешил. Старик потрусил на своей лошаденке. Не успел он добраться до середины подъема, как был расстрелян из пулемета, насчитали потом двадцать девять ран. Но он спас остальных: Блюхер отказался от атаки в лоб, повел отряд в обход… Геройский дед. Да оказалось, что ни имени, ни фамилии его никто в отряде не знал…

— Вот такого, как этот дед, я за всю войну там ни одного не встретил, — закончил Василий Константинович.

Некоторое время они помолчали.

— Сравниваю, все время сравниваю, ловлю себя на этом, — снова заговорил Блюхер. — Хотя теперь понимаю: искать надо не только схожее с нашим, но и отличное. Не повторять пройденное, а накапливать новый опыт. И еще думаю: учиться надо не только на победах. Может быть, для будущего более ценен опыт неудач?..

— Спасибо за ориентировку, Василий. Хотя мое задание сугубо ограниченное: белогвардейская эмиграция. Все, что ты сможешь рассказать о ней, представляет для меня особый интерес.

— В шкуре беляка я никогда не был, — покосился на него Блюхер. — Встречался с ними только в боях, как в гражданскую. Первый раз — под Нанкином. Там Чжан Цзолинь бросил против Национально-революционной армии дивизию генерала Нечаева и бригаду генерала Макаренко. Захотели ошеломить! — Он жестко усмехнулся. — Контратаковали цепями, под барабаны, в полный рост. Как потом оказалось, все в дымину пьяные. Эти их «психические атаки» я по гражданской знал. Под Кунгуром моя дивизия впервые встретила гвардию Колчака, пепеляевцев — те тоже перли под барабаны на наши пулеметы…

Блюхер рассказал Антону все, что знал о белоэмигрантах в Китае. Оценил:

— Полагаю, в подавляющем большинстве — отборный офицерский и унтер-офицерский состав, натасканный для войны в тех условиях.

— Ну что ж…

Путко посмотрел на часы. Поднялся.

— Вон тебе свободный диван. Постель в шкафу. Может, останешься на пару деньков? Я договорюсь с начальником санатория.

— Нет. Должен ехать. Успею последним автобусом. А тебе, Василий, счастливо оставаться. — Он протянул руку. — Не теряю надежды, что мы еще послужим вместе.

— Буду рад. Когда востришь лыжи туда?

— Все. Подготовка закончена.