Обэриутские сочинения. Том 1

Столба фугасного видней
минувший час
является послушно.
Простор нетоптанных полей
в последний раз
при свете душном.
Сирени буйный хоровод.
Цветов бесцельное моленье.
Седых садов прощальный вздох
и первых вдов соединенье.
В ландшафтах грозных
натощак
вы под скирдой подруг бросали.
Наутро с дымом на плечах
скирдами в ряд
герои пали.
Не взыщет пушка-миномёт
взметая пепел – жар пожарищ.
Пчела бросает в улье мёд.
а ты омёт бросай, товарищ.
Сюда идут полки солдат
они затворами стучат,
слова надменные кричат
и шпаги в небо простирают
по столбовой пыли шагая.
В туманах дальних танки свищут
евреев безоружных ищут.
Соседи верные скопленьям
врага встречали ратным пеньем.

Мы в бой вступили на рассвете.

Над рощей смерть взлетела.
На север гнал осенний ветер
её безжизненное тело.
Я грудью опустился вниз
я по-пластунски землю грыз.
Мне жизнь была постыдно дорога
прямые локти вытянув далёко
мой верный сеттер —
вольный ветер,
печень выдрал у врага,
а тот не ждал бесчестья и урока.

Пылает луч

под вечер сладкий
боёв былых мелькает хлам.
За тенью туч
войны остатки
и останки,
где танки
бродят недокрученные
пополам.
Где я стою,
один стою
в ночном строю
с борщом в руках
сукном обжат,
луной объят,
от лба впотьмах
до светлых пят.

Я памятник неверных

исчислений
из преждевременной золы.
Наверное ещё
из жести,
ваты,
ветра
и вогнутых зеркал,
куда смотреться непрятно:
ведь неопрятен вид стрельбы,
ведь неприятны запахи смертей.

1947 и далее

Москва

«Солдат Петрюк в отставке…»

Солдат Петрюк в отставке
Когда стучал вечерний час
По зимней двигался канавке
Немножко подбочась
Ему наскучила картина
Дождя летавшего вокруг
На лужах мокрый звук ботинок
И встречных девок мокрый звук
Он обходил с опаской давней
Подвалы громкие трактиров
Где громких песен кутерьма
Тайком вползает между ставней
К соседям в мирные квартиры
Где детский голос возглашает
– Здесь многократная тюрьма
На мокрых плитах исчезает

1943

Из туркестанского альбома

Мелькнул по небу ночи след
И день занялся горделивый
В степи восходит пыльный свет
Неверные глаза сомкнув лениво
Верблюд – мыслитель здешних мест
Сухие травы гордо ест
Другой глядит в пустую даль
Потом трубит – чикмена сталь
О твердь земли звенит ответно
У нас таких мелодий нет
Они степями рождены
Хорами птичьими полны
Томленьем стрел
Тоской казаха
Шуршаньем долгим ветряка
Под сводом туного алаха
Созвучием иссохших рук
На грубых струнах мерный стук
И звуком песни бесприютной
В носу рождённой у певца

июль – август 1943

ст. Бурное

Южный Казахстан

«кунак узбек…»