Обещай мне чудо

Она протянула руку и принялась гладить плечо графа, затем ладонь скользнула по его спине, пальцы ее своими прикосновениями напомнили о более соблазнительных развлечениях. Он оглянулся, приподняв одну бровь, в ответ на явное предложение ее проворных пальцев. В уголке его рта образовалась чуть заметная ямочка.

– Хозяин, пожалуйста… – умолял Рига. – Я… я все улажу к…

Не сказав ни слова, фон Меклен отпустил его, и обер-егермейстер съежился, превратившись в дрожащее жалкое существо.

– Оставь нас, – приказал граф, отталкивая его сапогом. На куртке обер-егермейстера осталось темное пятно оленьей крови.

Фон Меклен подошел к Гизеле. Его бледно-голубые глаза, обманчиво казавшиеся столь невинными, возбужденно буравили ее карие. Выражение похоти, подобно дымке над пламенем, проскользнуло по его гордому красивому лицу.

Лай и беготня раздавались у них за спиной, когда Рига и двое лакеев уводили гончих. Но ни она, ни граф не обращали на это внимания.

– Моя прекрасная похотливая шлюха, – пробормотал он, и его голос прозвучал подобно ласке. Поля его шляпы прикрывали ее лицо от солнца.

Она запустила пальцы в его длинные волосы светло-каштанового цвета, затем резко дернула и, увидев, как он поморщился, улыбнулась.

– Мой прекрасный распутный… – начала она так тихо, чтобы только он мог услышать, затем замолчала и медленно облизала его губы влажным языком, – отцеубийца. К чему отвлекаться на уничтожение такой ничтожной дичи, как олень, когда тебя ждет твой отец. Это будет намного более занимательная охота.

Фон Меклен посасывая ее губы, затем втянул нижнюю сквозь зубы и укусил, заставив ее вздрогнуть от боли. Он усмехнулся.

– Я еще не убил отца, так что пока я не отцеубийца, моя милая сука. Но скоро, скоро…

Он терся лицом о ее цвета слоновой кости шею, облизывая ее и целуя. Ее плоть трепетала. Кровь заструилась огненным потоком, из горла вырвался стон. Черт возьми, он умел ее воспламенить.

Она впилась пальцами в его плечи.

– Да, скоро… – Она помассировала мускулы его предплечий, затем руки скользнули вниз, вдоль расстегнутой куртки к бриджам. Ее ладонь как бы невзначай обхватила его затвердевшую плоть. – Да, да…

– Нет. – Он укусил ее за нежную кожу под ухом и отстранил от себя. – Скоро, но не сейчас.

Она стояла, тяжело дыша, разочарованная его внезапным отдалением. Тело ее пульсировало от страстного желания завершения.

– Черт бы тебя побрал, Балтазар, я хочу…

– Тогда действуй, похотливая сука. Прошло меньше месяца с тех пор, как наступил этот дрянной мир, а ты уже большую часть времени проводишь на спине.

– Я не все время на спине, грубиян, – сказала она, толкнув его.

Он не шелохнулся, затем, схватив ее за плечи, стал наклонять к земле.

– Действительно, моя Гиз с бедрами цвета слоновой кости. Когда ты на коленях…

Он продолжал ее наклонять до тех пор, пока она не вцепилась в его постепенно терявшее свою упругость естество. Он прошипел грубое ругательство. Она изогнулась и ударила его своим телом под колени.

– Сука! – прорычал он, теряя равновесие.

Золотые и оранжевые листья взметнулись, когда он приземлился под дубом. Она взобралась на него, схватила за волосы, сжала бедра коленями. Прижимаясь к его чреслам, она бросила на него лукавый взгляд.

– Да, иногда я бываю на коленях, мой Бат, обладатель железных мускулов.

Он крепко прижал ее к груди, и она почувствовала, как он смеется. Он перевернулся, поменявшись с ней местами и чуть не придавив ее своим телом. Это была знакомая тяжесть, тяжесть, которой она жаждала. Он грубо поцеловал ее. Она раздвинула ноги и приподняла навстречу ему бедра.

Он, опираясь на локти, отстранился от нее. Она, захныкав, запротестовала.

– Я хочу тебя, я хочу, чтобы ты… – Она облизала его лицо, затем изрекла непристойное приглашение.

Он сунул язык ей в ухо и прижался своей вновь напрягшейся плотью к ее прикрытым юбкой бедрам. Она закрыла глаза и торжествующе застонала.

Но он прошептал «нет» и откатился от нее.

Она расстроенно вскрикнула, перевернулась на живот и стала бить кулаками по ковру опавших листьев.

– Ты мерзавец.

Фон Меклен оперся на локоть и засмеялся.

– Ты нужна мне, Гиз, – сказал он и шлепнул ее по заду. – Но не пресыщенная. Ты особенно на высоте, когда немного… голодна.

– Дай мне то, что я хочу, это займет немного времени. А потом я сделаю все, что ты захочешь.

– Ты в любом случае сделаешь.

Она зашипела от раздражения, пальцы ее погрузились в листья.

– Появились два новых лакея…

– Я их кастрирую, если только ты к ним прикоснешься.

– Ты не возражал, когда тот австрийский майор довольно основательно прикасался ко мне в прошлом месяце.

– То было совсем другое дело. Я наблюдал. – Он устремил на нее взгляд своих больших невинных глаз. – Так же, как и его жена, хотя он и не знал об этом.

Гизела попыталась подавить смешок, но не смогла.

– Она завизжала, да?

– Словно крестьянская свинья в день святого Мартина!

Гизела села, смеясь, и встряхнула головой, чтобы сбросить листья.

– Но ничто не сравнится с тем, как завизжал он, когда ты спокойно принялся за нее.