Обещаю, ты не узнаешь о сыне (СИ)

Я села на стул рядом с Лесей. Она одной рукой ложкой ела суп, а в другой держала телефон и даже умудрялась одним пальцем набирать сообщение. Обычно мы ее за подобное ругаем, но сегодня не было на это сил.

— Ты говорила, что отцу Марика все равно на него, — с укором сообщила дальше бабушка. Покачала головой. — А по этому мальчику видно, что он очень дорожит нашим Мариком. Уж я-то в людях разбираюсь, деточка.

— Я думала, что он не обрадуется новости, бабуль…

Поджала губы, снова убрала растрепанные волосы, лезущие на глаза, и попросила:

— Только не надо его сейчас жалеть, пожалуйста.

— Я и не его жалею, милая, — бабушка мягко погладила меня по волосам. — Тебя жалею. Что тебе приходилось быть сильной за всех, что приходилось работать за отца, маму, себя и Кирилла.

У меня отчего-то слезы подступили к глазам. В носу начало щипать, и я опустила голову, собираясь с эмоциями. Стало как-то очень горько от мысли, что все могло быть по-другому. Наверное. Хотя насколько долго бы хватило ответственности избалованного мажора, которым по сути был Кир?

Я качнула головой, прогоняя ненужные думы прочь. Это все ерунда. Сейчас у меня совершенно другая проблема, с которой я не могу из близких позволить столкнуться. И я терялась и впервые не знала, что делать.

Поддаться и принять помощь Кирилла, хотя все эти годы справлялась сама? Или рисковать дальше?

Из размышлений меня вывел голос бабули:

— Ешь, Мирочка, — она поставила передо мной тарелку с куриным супом. — Сметану будешь?

— Не отказалась бы. А Марик?

— Мы уже его накормили, — мягко ответила бабушка, мимолетно погладив меня по щеке. — Марк замечательный мальчик и характер у него золото. Даже за твоей мамой приходилось бегать с тарелкой в руках, чтобы ее накормить. А он ест сам, ещё и еду нахваливает. Просто чудо, а не ребенок.

Губы сами по себе растянулись в широкой улыбке. У Марика действительно очень спокойный характер. Но это сейчас, вот раньше он отжигал знатно… Было все — бессонные ночи, капризы, плач без перерыва, сбитый режим и отказ от прикорма.

Быстро поев, я тихо прошла к спальне по узкому коридору. Дверь была не плотно прикрыта, и я услышала кусок разговора.

— Ты мамин парень? — Марик спрашивал с какой-то… надеждой.

— Нет, — отозвался Кирилл.

— Жаль, — сын вздохнул. — Если бы ты был маминым парнем, то я бы мог называть тебя папой. Утер бы нос Саше! Его папа с ним совсем не играет, а ты со мной играешь все время. И подарок подарил…

Глава 19

Мира

Голос сына звучит так по-детски наивно, зато честно настолько, что хочется плакать.

Кирилл, который заметил меня, стоящую у дверей, бросил красноречивый взгляд. Его лицо было белое, а под кожей выступали желваки — видимо, он не растрогался, а разозлился.

И я даже могу его понять, потому что сейчас малодушничаю я, до сих пор не пообщавшись с сыном и не рассказав ему правду. Я просто боялась услышать закономерный вопрос — а почему папа такой хороший, а мы с ним не живем? А потом в дальнейшем Марк и вовсе захочет переехать к Киру…

Наверное, мои страхи не оправданы, но я не могу переступить через них. Я будто маленькая девочка, которая только обрела семью и не может отпустить их, чтобы случайно не потерять. Хотя отчасти так и есть — я только собрала свою жизнь по кирпичикам, но явился Никольский, и фундамент дал трещину.

Я молча зашла в спальню. Марк, заметив меня, принялся показывать новый подарок — черную машинку с пультом управления. Он снова нажал на кнопки, и игрушка поехала, петляя по небольшому пространству и потом ударилась о наличник двери. Сын радостно воскликнул и с обожанием посмотрел на Кира.

— Марик, иди покажи Лесе и бабушке, — мягко произнес Кирилл, погладив его по макушке.

— Сейчас-сейчас, — проговорил Марк, тыкая пальчиками в пульт. Из-за этого машина то разгонялась, то тормозила. Но потом поднял руку и вздохнул: — А как бибикать, Кирилл? Не получается.

Пока Кир, встав на колени, терпеливо показывал, как и что надо делать, чтобы не биться по стенам и еще бибикать, я присела на диван. Обхватив себя за плечи, я наблюдала за сосредоточенным личиком сына.

Подумать только. Пока я думала, что делаю для Марика все, он тайком мечтал о том, чтобы у него был папа. И чтобы папа с ним играл. Все эти игрушки и подарки со временем забудутся, а внимание — вот что самое ценное.

— Теперь разобрался? — спросил Кирилл, поднимаясь.

— Да! Сейчас я покажу бабулечке и тете Лесе, как я могу дриф… дритить!

— Дрифтить, — мягко улыбнулся Никольский.

Я внимательно изучала теперь его, словно бы могла разгадать, что же у него в голове. Или хотя бы поймать на… притворстве.

Видимо, я разочаровалась в людях, раз теперь вижу всех через призму подозрений. Хотя отчасти это даже хорошо. Все люди плохие, пока не докажут обратное. С такой философией жить становится легче — меньше напрасных надежд.

Едва Марк вышел из комнаты вместе с машинкой и с радостными криками бросился в сторону кухни, Кирилл прикрыл дверь.

Я напряглась.

— Ты ведь все слышала, Мира, — он сделал несколько шагов ко мне, расслабил на ходу галстук.