Обещание Гарпии

– Есть на Васильевском острове странная башня, спрятанная среди окружающих домов. У неё нет ни дверей, ни окон, а каждый кирпич имеет свой номер. А ещё кирпичи постоянно меняются местами. Например, сегодня первый, второй, третий, а завтра на том же месте – сорок третий, семьдесят восьмой и семьсот пятьдесят четвёртый. Многие маги проиграли немало рыжья, пытаясь предугадать, в какой последовательности кирпичи выстроятся завтра.

– А почему она называется Башней Грифонов?..

– Включи голову! Из-за грифонов, разумеется. Когда-то в Магтербурге жил аптекарь Вильгельм Пель, друг Менделеева. Он не был магом, но занимался химией. Ну и алхимией заодно. Башню он построил как огромную лабораторную вытяжку. Много лет подряд ставил в башне эксперименты и однажды сотворил златокрылых грифонов…

– Как это – «сотворил грифонов»?

Стожар пожал плечами:

– Маги не могут сотворить грифонов! Фазаноль не может. А простой аптекарь, не знающий ни одного заклинания, взял да и сотворил. Причём без капли зелени или рыжья. Никаких записей не сохранилось. Многие утверждают, что у Пеля всё получилось случайно. Мол, перепутал тигель, металлы имели примеси и так далее… Но с тех пор златокрылые грифоны охраняют верхние ярусы башни. А внизу там злачное местечко. Собираются разные магтербургские персонажи из мира магии…

– Я с тобой! Возьми меня! – вызвалась Ева.

– Сама напросилась. Если не передумаешь, разбуди меня ближе к одиннадцати! – сказал стожар и живописно разлёгся на краю огромной постели, которую даже разбирать не стал.

Лёг так, что одна его рука и одна нога свешивались на мягкий ковёр. Это давало ему возможность, если что-то пойдёт не так, быстро соскользнуть на пол и спрятаться под кроватью. Причём на покрывале не осталось бы даже складок.

Глава 16 Дом на объездной дороге

Каждый человек постоянно выставляет миру условия, на которых он согласен быть счастлив. Ну и конечно, эти условия никогда не выполняются. Когда же выполняются, человек всё равно недоволен и выставляет новые условия. Может, надо не так? Может, надо смотреть на жизнь с точки зрения – чем именно я могу сделать счастливым мир? И тогда ощущение тупика исчезнет и всё счастье мира автоматически станет моим.

Ветеринарные записи Павла Звенидрага

Ева бродила по номеру, не зная, чем заняться. Настасье было не до неё. Она обнаружила в ванной целую кучу дорогущих кремов, лосьонов, шампуней, бальзамов и принялась приводить ВСЕСТРАМАГ в полное разорение.

– Ты же великая сыщица! Ты должна мыслить! – сказал ей Бермята, наблюдая, как Настасья наносит себе на лицо маску.

– А ты великий воин! Ты должен сражаться! Спасать человечество!.. Иди качай пресс!

Великий воин почесал компактный животик, взял меню и отправился качать пресс. Качал он его своеобразно. Вскоре целая процессия деревяшей, предводительствуемая поваром-гномом, уже вносила в номер кучу блюд.

– Мы-то думали, у вас тут банкет персон на тридцать! – заметил гном, давая Бермяте подписать счёт.

– У меня был трудный день. Это ведь входит в счёт? – уточнил Бермята.

Гном поклонился:

– Разумеется!

Тем временем Ева обнаружила в стене дверку и решила, что это дверь встроенного шкафа. Ради любопытства она открыла её, неосторожно переступила порог – и тут же дверь решительно захлопнулась, ударив её по лопаткам. Надеясь выбраться, Ева в ужасе отпрыгнула, зашарила руками, однако выхода не нашла. Вокруг была пустота, не имеющая границ.

Ева завопила. Темнота, до этого сосущая, подсветилась. Стали появляться фигуры, поначалу прозрачные. Фигуры разговаривали с ней, задавая случайные вопросы в стиле «Пережаренная картошка с корочкой – это ведь вкусно?» или «Так ты говоришь, твоя бабушка любила собирать волосы в хвост?», хотя Ева про бабушку и не заикалась.

Всё же пару раз она не удержалась и ответила. С каждым её ответом фигуры становились плотнее. Комната светлела, а через некоторое время Ева, к удивлению своему, обнаружила, что находится в телестудии. Здесь записывали телешоу, в котором она была главной героиней. На неё были устремлены все камеры, все прожектора, и Ева произносила что-нибудь вроде «Меня ужасно раздражает, когда кто-то трогает мои вещи!».

Зал разражался поддерживающими аплодисментами. Кое-кто из зрителей, кажется, даже рыдал от восторга. Толстый ведущий безостановочно кивал и прижимал руки к груди.

– Мой творческий беспорядок – это мой творческий беспорядок! Каждый предмет у меня валяется в строго предназначенном ему месте! – продолжила Ева, и вновь зал взрывался аплодисментами.

Теперь уже и ведущий рыдал. Камеры надвигались всё ближе, прожектора становились ослепительнее.