Обещание (ЛП)

Еще больше ухудшив ситуация, я схватила платье для сегодняшнего дня в силу необходимости, так как в действительности вся моя одежда была с внешнем блеском, производящая определенное впечатление, поэтому у меня собственно не было особого выбора.

Но это не означало, что это платье было каким-то другим, которое не оказывало бы внешнего воздействия, чем большинство других. Оно просто было более изощренным.

Видно, я окончательно рехнулась и точно отправлюсь в ад.

Несмотря на маячивший ад, я все равно отправилась в ванную, чтобы переодеться.

Ашика была у нас этим утром и помогла мне принять душ.

Конечно после того, как Бен разбудил меня, отвел в ванную, был милым, нежным и прикоснулся ко мне губами.

Хорошей новостью было то, что наконец-то я проснулась, чувствуя не такую сильную боль, как вчера. Она все еще давала о себе знать, но все было не так плохо.

Я всегда просыпалась немного заторможенная даже до ранения, и какое-то время эта заторможенность сохранялась. Но сегодня все было лучше, больше похоже на мою обычную заторможенность. Я поняла, что это заставило Бенни почувствовать облегчение, не только потому, что он улыбнулся и прикоснулся губами, но и потому, что он сказал мне прямо.

Ашика уехала в церковь, а Бенни посадил меня в свой внедорожник.

Но он не отвез меня прямо ко мне домой. А отвез в «Глазированный и настоянный», купив две дюжины пончиков.

Не только для Кэла, Вай и девочек.

Бен знал, что я люблю пончики. Мой сладкоежка не знал временных ограничений, поэтому он поднимал свою уродливую голову по утрам (и в остальное время дня).

Он вел хороший бой, и у него это получалось намного лучше.

Он также купил два кофе и открыл коробку, как только мы вернулись в его внедорожник.

Я не гордилась и пыталась забыть (хотя это произошло меньше получаса назад), но я съела три пончика по дороге к себе домой.

Что было сделано, то было сделано.

Теперь у меня дела шли еще хуже.

Был сентябрь, но все еще тепло, поэтому я взяла просторное платье-тунику королевского синего цвета с рукавами три четверти и короткой юбкой в обтяжку. Топ был пышный, спадал с плеча, талия затянута так, что верх слегка ниспадал поверх облегающей юбки. Девушки было приятно носить такое платье, потому что она точно знала, что производит неизгладимое впечатление, у мужчины явно возникнет жесткость ниже талии.

Теперь я уже стояла не на зыбкой почве.

А открыто играла с огнем.

Проблема заключалась в том, что мне нравилась Вай, я любила Кэла, поэтому с нетерпением ждала встречи с ними, когда не буду спасать свою жизнь или истекать кровью в шаге от смерти. Я также с нетерпением ждала встречи с дочерьми Вай, хотелось посмотреть на новую семью Кэла, в которой он нашел себя после многих лет, дрейфуя по жизни, после того дерьма, о котором было слишком больно даже думать.

А я была Франческой Кончетти. Так что не собиралась встречаться с его новой семьей в джинсах или штанах для йоги.

Это была наименее сексуальная вещь, которая была в моем гардеробе, не входившая в число моих деловых нарядов (хотя там тоже были короткие обтягивающие юбки).

Даже после мысленной войны, которую я вела сама с собой из-за платья, я не подумала не надевать бронзовые босоножки на шпильках.

Это было потому, что у меня не было туфлей-балеток. Никогда я их не носила. Не с джинсами (которых у меня было всего две пары, и я носила их редко). Не с шортами (все они были нарядными; мой бренд кэжуал также был посвящен внешнему блеску и впечатлению). Конечно, не с платьем.

Меня могли ранить, но со мной должно было случиться что-то гораздо худшее, прежде чем я решу отказаться от своих шпилек.

Странно, но, встав с кровати после того, как я надела туфли, с распущенными волосами, накрашенная, в платье, которое выглядело сексуально, но было удобным, возвышаясь на моих обычных каблуках, я почувствовала себя лучше, чем за последние недели.

Наконец-то я почувствовала себя самой собой.

Я закрыла свой чемодан, поставила его колесики на ковер и выкатила, идя по коридору с большей бодростью, чем когда-либо, крикнув:

— Ладно, с этим покончено. И я заметила, что у нас заканчивается виноградная фанта, так что по дороге домой мы должны заехать…

Я замолчала и остановилась как вкопанная, когда вошла в гостиную / столовую и увидела Бена в углу гостиной с рядом полок, которые я еще не успела разобрать и упаковать.

Он повернулся ко мне и замер, но я не заметила этого, потому что увидела, что он держал в руке — тяжелую, дорогую, красивую стеклянную рамку, в которой, как я знала, находилась моя фотография восемь на десять с семьей Бьянки на Рождество много лет назад.

Мы все столпились перед елкой. Приехала Карм с мужем и детьми, так что мы все прижались друг к другу, чтобы вписаться в кадр. Мэнни, Тереза и муж Карм, Кен, даже стояли на коленях, чтобы вместить нас всех.

Все так широко улыбались, что было нетрудно догадаться, что каждый из нас смеялся.

Мы и смеялись.