Обещание льва (ЛП)

Затем она оставила его, направляясь к костру Талтона. Ей всё равно нужно было поговорить с ним о плане посадки всех их людей в столице.

Она была беспокойна в ту ночь, не способна заснуть с теми мыслями, кружащимися со всеми худшими возможными сценариями их взаимодействия.

Может быть, он устал от неё и больше не наслаждался её обществом. Она знала, что он был похабнее с Бронном, более открытым, более вульгарным. Он не делал этого в её присутствии, никогда не делал. Может быть, он скучал по этому, устал от необходимости каждый вечер за ужином угождать Леди Винтерфелл. Может быть, он хотел сказать ей, что на самом деле больше не хочет, чтобы она оставалась в башне десницы, но не хотел её обидеть.

Эти теории кажутся немного притянутыми, даже в ночной темноте. Он обычно был тем, кто подходил к ней, когда они разбивали лагерь. И у него всё ещё было достаточно времени с Бронном в течение дня, даже по вечерам. Он зашёл в палатку Бронна перед ужином, — думала она. И даже если он был недоволен ею, — рассуждала она, — её комнаты в башне могут быть далеко от его.

Кроме того, это абсурдно. Она не должна быть так склонна к подобной неуверенности. Она умный и хороший собеседник. Её так воспитали. Его проблема не могла касаться её.

Но тогда почему он вёл себя так странно, разговаривая с ней? Она видела, как он подолгу беседовал с Бронном, с мужчинами, не забывая при этом, что он тоже участвует в разговоре.

Так что наверняка проблема была в ней. Но она определенно не сделала ничего, чтобы разозлить его; ничего даже не произошло за последние недели. Она не сказала ничего такого, на что он мог бы обидеться; она давно научилась не обижать тех, с кем разговаривает, а он вообще ни на что не обижался.

Она не спала часами, ворочаясь с боку на бок, анализируя их взаимодействие за последнюю неделю.

Время давно приблизилось к рассвету, когда она вспомнила подходящий момент.

Он смотрел на неё, не потому что у неё было что-то в зубах. Он смотрел на её губы.

***

Он облажался.

Он совершенно точно определил это в тот момент, когда Санса наконец сорвалась, замолчала на полуслове и обвинила его в том, что он её игнорирует.

Так оно и было, но не намеренно, и уж точно не по её вине. Как и всегда он был заинтересован в разговоре (она подняла интересные перспективы, принимая во внимание детали о положении Джона, которые он не рассматривал), но снова погрузился в мысли о своем собственном браке, о том, на ком ему придётся жениться и с кем он будет разговаривать часами и часами каждый день, а затем, без его ведома, Санса рассердилась. Её голос совсем не повысился, оставаясь спокойным, но в нём слышалась смертельная тишина, которая немного пугала его.

Он был так застигнут врасплох её словами, что даже не нашёл объяснения. Она пыталась спросить, что он делает, но у него не было времени придумать ложь, которую она не смогла бы понять, поэтому он промолчал. Это было ошибкой.

Он определённо заслужил её уход, но это не делало его боль меньше.

Он подошёл к Бронну, когда она ушла, игнорируя его вопросы и понимающие взгляды, вместо этого решив полностью и основательно напиться.

Он не знал, как много выпил. Собственный бурдюк, и по крайней мере ещё один одного из мужчин, хотя их могло быть и двое. Он не мог вспомнить.

Он не был так пьян с тех пор, как умер его брат; как и сегодня вечером, он выпил достаточно вина, чтобы его желудок скрутило, и его слова почти невозможно было разобрать. Он даже не помнил ту ночь, он знал только то, что Подрик сказал ему на следующий день.

Сегодня будет то же самое, — думал он, делая ещё один глоток.

Как и тогда, он пил, чтобы забыть.

Боги знают, что она теперь о нём думала. Должно быть, она решительно и совершенно наверняка считала его идиотом. Наверное, поняла, что он извращенец. Она никогда больше не заговорит с ним, это уж точно, особенно после того дурака, каким он выставил себя недавно, и особенно после того дурака, каким он, несомненно, выставил себя сегодня вечером, играя в пьяные игры с Бронном и другими, говоря развратные вещи, которые, как он знал, слышал Талтон — он видел, как вспыхнули его глаза, — и это, несомненно, дойдёт и до неё.

Это тоже было ошибкой, — размышлял он, возвращаясь к своей палатке. Если она не презирала его после их разговора раньше, то к утру, после того, как у неё выдалось время подумать и выслушать рассказ Талтона о прошедшей ночи, она точно будет.

Он почти добрался до своей палатки, только что миновал костёр, у которого Санса оставила его одного, когда врезался в одного из мужчин.

Фигура упала под ним, и он оказался на ней, хотя его голова также соприкасалась с землёй. Он хмыкнул, поднося руку к голове, и посмотрел на бедную душу, на которую он только что невольно напал.

— Ухм… Мне жаль… — начал он, но замолк, когда понял, кого именно сбил с ног.

Какая удача. Это была Санса.

Халат, который был на ней пока она шла, распахнулся в какой-то момент между врезавшимся в её его телом и её неудачной встречей с землей. Так что теперь он был сверху, она в одной рубашке под ним, смотрела на него так, словно он сошёл с ума.