Обещание нежности

Если бы бывший бомж был все еще ребенком, он, конечно, не удержавшись, охнул бы от восторга, увидев воочию тайник с сокровищами, о каком грезят во снах все дети. Но и сохранившихся в нем наивной чистоты и неискушенности, умения удивляться и способности к восторгу хватило для того, чтобы замереть на месте с раскрытым ртом, потрясенно глядя на таинственные манипуляции Вариной бабушки. Женщина, давно покинувшая этот мир и представшая сейчас перед ним совершенно живой, наклонилась над тайником, в котором уже лежали какие-то свертки и пакеты, и бережно опустила туда шкатулку. Молча глядя в закаминное пространство, не торопясь закрывать пустоту, образовавшуюся в стене, она как будто специально медлила, прощаясь со своим прошлым, далекой молодостью и милыми ее сердцу вещами. Лицо ее было нежным и грустным. А потом она, точно решившись, махнула рукой, вновь нажала на неведомые непосвященному тайные кнопки, и через минуту уже ничто в комнате не напоминало о том, что она только что качала и баюкала, прижимая к груди, лучшие воспоминания своей жизни, воплотившиеся в мерцающих камнях и монетах, оставшихся ей на память от близких.

— Завтра же я расскажу об этом Варе, — пробормотала она вполголоса, машинально поглаживая по мягкой, лоснящейся шерсти вскочившего к ней на руки кота. — Как ты думаешь, Бегемот, ей хватит этих денег, чтобы выучиться, получить профессиональное образование, найти свое место в жизни?…

Кот коротко мяукнул, и его хозяйка невесело рассмеялась собственным надеждам.

— Хватит, если никто не отнимет у нее того, что принадлежит ей по праву. Но об этом уж я позабочусь…

Бесцеремонный, резкий стук в дверь заставил старую женщину вздрогнуть.

— Как, это снова вы? — с брезгливым изумлением произнесла она, увидев вошедшего в комнату невысокого лысого человечка с выпирающим животом и бегающими глазами. — Разве мы не закончили все наши дела? Разве я уже не подписала все, что вы от меня хотели?

— А почему вы в одиночестве? Где Варвара Николаевна? — игнорируя и обычную вежливость, и даже принятую между людьми привычку здороваться, вопросом на вопрос ответил ей посетитель. — Я хотел бы, чтобы она присутствовала при нашей беседе.

— Вари нет дома; она будет поздно, — сухо обронила хозяйка. — И к тому же я вовсе не уверена, что беседа, о которой вы сейчас обмолвились, состоится. Мне кажется, нам больше уже нечего обсуждать друг с другом. И уж во всяком случае, не о чем беседовать.

Человечек засмеялся неприятным, каким-то ржавым, как подпорченный металл, смехом.

— Вот тут вы ошибаетесь, дражайшая моя Татьяна Петровна. Мы и в самом деле уже решили с вами кое-какие делишки по поводу этого дома. Но ведь, насколько мне известно, одной недвижимостью наследство вашего мужа не ограничивается?

— У вас неточные сведения. Кроме этого дома, у нас больше ничего нет… А кстати, кто впустил вас сюда? Ведь я не открывала вам дверь в квартиру.

Человек без имени не сумел разобрать, что ответил Вариной бабушке ее неприятный гость. С бывшим бомжем творилось что-то неладное: голова кружилась и болела, его поташнивало, все тело дрожало, и ощущение было такое, как будто кто-то железной рукой тянет его прочь из этой комнаты, из этого прошлого, из чужого и ненужного ему сознания. Попытавшись сконцентрироваться на том, что происходит вокруг, он сумел взять себя в руки и снова мысленно включился в давно произошедшую беседу. Однако недомогание не оставляло его, и он подумал мельком, что такого подлинно физического страдания не доставляло ему ни одно из его прежних путешествий во времени и пространстве.

А речь в разговоре, который он подслушивал и вольно и невольно, шла уже совсем о другом.

— …вы понимаете, невозможно, — уловил он обрывок фразы, надменно брошенной хозяйкой дома. Черный Бегемот вновь был у нее на руках; зеленые глаза кота смотрели на посетителя с каким-то угрожающим, но при этом мистически неподвижным спокойствием. И человек без имени внезапно понял: совсем не случайно старый кот был выброшен на улицу сразу после исчезновения из дома обеих женщин — кто, скажите на милость, смог бы вынести со стороны зверя такое явное пренебрежение, какое сквозило из каждого взгляда и движения Бегемота?…

— Отчего же невозможно, милейшая, ненагляднейшая моя Татьяна Петровна? — Слащавость гостя была просто невыносима. — Вы вспомните хорошенько, ведь то же самое вы говорили мне и насчет этого особняка. А вот сумели же мы прийти с вами к какому-никакому соглашению, правда? Так и тут будет. Я просто уверен: если вы хорошенько подумаете…

— Вы вообще отдаете себе отчет в том, насколько подлы и грязны ваши угрозы? — с отчаянием в голосе заговорила женщина. — Ведь вы обещали мне, что ни я, ни Варенька больше никогда не увидим вас, если вы получите половину дома. Вы и получили его. Чего ж вам еще?